— Ну… — Сане стало жалко Чеснокова.
Он, конечно, был редким раздолбаем, но всегда охотно помогал сотрудникам кафедры в бытовом плане: безотказно подвозил чужих бабушек, двигал мебель и доставал автомобильную краску по оптовой цене. К тому же толстый, круглоголовый и краснощекий Чесноков, имевший кличку Помидор, всегда находился в превосходном настроении и подпитывал окружающих позитивной энергией, за что его любили больные.
Но Миллер, никогда к услугам Чеснокова не прибегавший, не собирался прощать ему некомпетентность за добрый и веселый нрав.
— Если я сейчас спрошу вас ход трепанации черепа или предложу перечислить двенадцать пар черепно-мозговых нервов, вы же не ответите? Я знаю, что вы торгуете красками и посвящаете этому основное время, а диплом об окончании ординатуры вам нужен из каких-то непонятных мне соображений. Однако это не повод, чтобы я подписал вам аттестационный лист.
— Но, Дмитрий Дмитриевич…
— Идите, Чесноков. Вы можете жаловаться на меня руководству, тем более что неаттестованный ординатор не украшает репутацию кафедры. Но у меня вы аттестацию не получите.
Чесноков еще немного потоптался в дверях, лучезарно улыбнулся и ушел.
— Уж подписали бы этот лист несчастный!.. — сказала Саня. — Ясно ведь, что он никогда не станет практическим врачом.
— Тогда он и без диплома проживет. Послушайте, вот если бы я был токарем на заводе и точил бы детали не того размера? — Саня засмеялась: профессор Миллер был совсем не похож на токаря. — Даже нет, не так. Мне бы поручили делать гайки, а я бы вместо них клепал какие-нибудь болты. Меня бы предупредили пару раз, а потом быстренько перевели в уборщики. А здесь — пожалуйста! Выпускайте, профессор, торговцев красками вместо нейрохирургов, никто вам слова поперек не скажет!
Миллер злился, но Сане все равно было приятно, что он снова с ней разговаривает. Она поднялась, чтобы налить воды в их древний электрочайник, и заодно вымыла профессорскую чашку.
— А вы знаете, что этот светоч научной мысли написал в истории болезни? Тупая травма головы с повреждением селезенки! Каково? Если у него самого в башке вместо мозгов селезенка, не обязательный, как известно, орган, то это не значит, что все так же плохо устроено и у других!
— Да ладно вам придираться к словам, Дмитрий Дмитриевич! Понятно же: он имел в виду, что у пациента черепно-мозговая травма плюс травма живота с повреждением селезенки. Мало ли что можно написать в три часа ночи!
Но профессору было никак не успокоиться.
— А еще я как-то раз говорю на обходе: запишите в истории, что операция откладывается, потому что у больного ОРВИ. Так он записал: больной готовится к операции по поводу ОРВИ. Представляете? Мы, оказывается, такие продвинутые, что хирургическим путем насморк лечим! Вот вы, Александра Анатольевна, назовите хоть одно положительное качество этого лентяя, ради которого стоило бы аттестовать его.
— Ну, он всегда приветлив с больными. Подбадривает их, внушает надежду на выздоровление. А ведь еще Гиппократ говорил, что тот врач хорош, в присутствии которого больному становится легче.
Миллер тяжело вздохнул и мрачно уставился на Саню.
— Понимаю, на что вы намекаете. Что я в отличие от этого вашего Чеснокова с пациентами не сюсюкаю. Но знаете, если бы мне, не дай Бог, проломили башку, я бы предпочел оказаться не в руках добродушного неуча, а в руках компетентного врача, пусть и с дурным характером. Когда сломано основание черепа и кровь хлещет из ушей, от врача требуются активные действия, а не ободряющие слова! — с пафосом добавил он.
— Вы все правильно говорите. Но как же милосердие?
— То, что я не утираю сопли всем подряд, еще не значит, что у меня нет милосердия! — Сказав это, Миллер обиженно надулся.
— И все-таки мне иногда кажется, что его у вас нет. — Саня немедленно выругала себя за эти слова, но было уже поздно.
Профессор пронзительно взглянул на нее и нервно раздавил сигарету в пепельнице.
— Можно подумать, вы много в этом понимаете! — Голос Миллера так звенел, что Саня поняла: новой ссоры не избежать. — Как вы вообще беретесь судить обо мне? Что вы обо мне знаете? Вы знаете, что такое остаться в шестнадцать лет с психически больной матерью и младшей сестрой на руках?
