– Гоблины, кто же еще, – с кривой усмешкой отозвался капитан. – Гоблины, которых опоили зельем. Человек так грести не сможет, кровавым потом изойдет.
Согнувшись под тяжестью сундука, корабельщики выбрались на палубу. Скоморох распахнул перед ними дверь каюты.
Синдбад покосился на бочонок с пивом.
– Что ты задумал, мой господин? Уж не хочешь ли сжечь их?
– Ни в коем случае. Сказано мудрецом: если развел костер, смотри, куда улетают искры. Мне не нужна война с Веницеей, – бросил Клим и, подумавши секунду, добавил: – Пока не нужна.
С этими словами он исчез в своей каюте, оставив дверь приоткрытой. Крышка на сундуке была уже поднята, Црым доставал из него одежды, оружие и королевские регалии, а кот и джинн помогали ему советами. Их господин принялся разоблачаться: сбросил потертую куртку и сапоги, снял пояс и штаны, прожженные у походных костров, стащил рубаху. Снаружи доносился грохот барабана и команды веницейских офицеров, – видно, галера была уже близко.
Клим еще не успел примерить корону, как борт ударил в борт, и в дерево со скрипом впились абордажные крючья. Бой барабана стих, зато раздался резкий голос веницейца – очевидно, главного на корабле:
– Сложить оружие, собачья кровь! Живо, я сказал! И ты тоже, урод волосатый!
Несомненно, последнее относилось к Пропащей Душе. Затем Клим услышал, как грохочут тесаки и топоры, брошенные на палубу, после чего опять заговорил веницеец:
– Кто кормчий? Ты? – Пауза. Должно быть, он разглядывал Синдбада. – Узнаю, узнаю… Прошлым днем ты был на острове, но торговать не пожелал. Отчего же?
– Это мое дело. Хочу торгую, хочу плыву куда глаза глядят. – Тон у Синдбада был мрачным.
– А глядят они в запретную сторону, – вкрадчиво промолвил офицер. – Ни один иундейский ублюдок дальше Черепашьих островов не заплывет. Тебе об этом известно?
– Мне известно, что я – вольный мореход и нахожусь в свободных водах, – отозвался Синдбад, и команда поддержала его дружным гулом.
– Молчать! – выкрикнул офицер. – Всем заткнуть пасть, или каждый получит стрелу в брюхо!
Сделав пару шагов к двери, Клим остановился под ее прикрытием и бросил быстрый взгляд на палубу. Галера, раза в полтора более длинная, чем корабль Синдбада, пришвартовалась к правому борту. Лучники ее не покинули, выстроились со своим оружием шеренгой, а воины с мечами и щитами, в шлемах и черненых доспехах, перебрались на плененное судно. Было их побольше, чем Синдбадовых молодцов, и они оттеснили команду на нос, окружив щитами. У грот-мачты, прижавшись к ней спиной, стоял Синдбад-мореход, так и не бросивший саблю – правда, торчала она за поясом. Напротив него – офицер в шлеме с плюмажем и отчеканенным на доспехе гербом: когтистый лев на задних лапах.
Типичный веницеец, подумал Клим, – тощий, смугловатый, с черными волосами и носом крючком. Правда, у торговцев, коих он видел в своей столице, глазки были масленые, а у этого – волчьи. Точь-в-точь как у Соловья-разбойника.
– За то, что ты вошел в запретные воды, будет вам наказание, – произнес офицер, посматривая на Синдбада так, словно не человек перед ним, а вошь или блоха. – Все пойдете на плантации рубить тростник! А судно со всем товаром конфискуется. Беру его в казну нашей пресветлой Синьории.
Клим шагнул на палубу.
– Это кто тут хочет забрать мой корабль? – тихим зловещим голосом промолвил он. – Ты, черный петух? А если в репу? Или под нож?
Выглядел он великолепно: на голове корона в сияющих алмазах, бархатное одеяние усыпано жемчугами, у бедра – меч в драгоценных ножнах, одна рука на поясе, другая сжимает перчатки из тонкой кожи. На плече сидит джинн и пускает фонтанчики огненных искр.
Офицер онемел, его солдаты застыли как вкопанные. Шут за спиной Клима громко произнес:
– Его величество Марклим Первый, король Хай Бории и великий маг, победитель орков, гоблинов, драконов и демонов иного мира! Изволит плыть в свою державу на этом корабле. Преклонить колени, сволочь веницейская!
Никто не шелохнулся. Клим сделал шаг к офицеру, хлестнул по лицу перчатками и возложил руку на его плечо.
– Сказано тебе, на колени! И лбом о палубу, петух!
