– Заключенный 428! – позвал я. – Объяснитесь. Что вы здесь делаете?
– Смотрю на звезды, – 428-й не обернулся.
– Во-первых, заключенным запрещено смотреть на звезды.
– Жестоко, – сказал 428-й, по-прежнему стоя ко мне спиной.
– Это для вашего же блага. Психокриминалисты пришли к выводу, что подобное зрелище негативно влияет на моральное состояние заключенных.
– Неужели? – 428-й повернулся ко мне. Звезды медленно вращались вдалеке, окаймляя его лицо, и на миг я задумался о том, до чего естественной казалась эта картина. – Похоже, эти ваши психокриминалисты – просто кучка болванов.
Тут я не мог не согласиться, поэтому перешел к пункту 2.
– Пункт 2. Заключенным запрещено находиться в этой части Тюрьмы.
– Ох, – 428-й поцокал языком. – Ну, я сделаю себе пометку и в будущем постараюсь сюда не ходить.
– Пункт 3. В это время суток заключенные спят.
– Сон вообще не по моей части.
– Пункт 4. В это время суток заключенные находятся в своих камерах.
– Вот незадача, – 428-й скорчил виноватую рожицу. – Что тут скажешь? Дверь моей камеры вдруг сама собой взяла и открылась. С дверьми вокруг меня это постоянно происходит. Прямо волшебство какое-то, – он что, издевается надо мной? – Я как фокусник, который гнет ложки. Только вы были бы не против сидеть рядом со мной в автобусе.
– Вы нарушили четыре правила, и… – я замолк, поняв, что почему-то совершенно не злюсь на него. Словно я напрочь позабыл о том, кто такой Заключенный 428 и что он совершил. Я начал еще раз, в этот раз повысив голос:
– Послушайте меня, 428-й. Вы нарушили пять правил Тюрьмы – если учесть, что вы не обратились ко мне, как положено.
– Да, как скажете, сэр, – 428-й кивнул, не скрывая скуки. – Знаете, давайте я лучше просто пойду к себе в камеру и попробую вздремнуть? – он повернулся на пятках и двинулся прочь, но остановился на полпути. – И, если позволите заметить, вам тоже не помешает отдых. У вас усталый вид.
– 428-й! Обращайтесь ко мне «сэр»! – рявкнул я.
428-й молча развернулся и степенно пошел к выходу, рассеянно махнув мне рукой.
– Поспите, сэр. Вам понадобятся силы, – сказал он и исчез.
Минуту я стоял на месте, трясясь от гнева.
Караульный загудел, желая знать, не следует ли ему последовать за 428-м и задержать его. Ладно уж, пусть насладится своей маленькой победой.
Стража Дональдсон любили все. В ней было всё, чего не было в Бентли. Дональдсон была маленькой пухленькой женщиной, она много говорила и много улыбалась.
Под ее радушием скрывалась проницательность. Люди считали Дональдсон недотепой, но на самом деле она следовала правилам куда ревностнее Бентли. Вот только когда Дональдсон ловила нарушителей с поличным, они поднимали руки над головой и, хихикая, говорили: «Сдаюсь». Правильную и дотошную Бентли все боялись. К Дональдсон же относились скорее как к любимой учительнице.
Единственным человеком, к которому Дональдсон относилась прохладно, был Заключенный 428. Не знаю, поговорила ли с ней Бентли (они были очень близки), или же Дональдсон просто видела людей насквозь.
Однажды я увидел на мониторе, как она разговаривает с 428-м. Я не смог разобрать его слов, но услышал резкий ответ Дональдсон:
– Если вы перестанете изо всех сил лезть на рожон, то запросто здесь освоитесь.
* * *
Заключенный 428 завел друга. Мне об этом сообщила Бентли. Я притворился, что меня это совершенно не волнует, хотя на самом деле я просто лопался от любопытства. Бентли наклонилась к моему планшету, чтобы включить камеры, и я в очередной раз отметил, что от нее ничем особенным не пахнет. Просто мылом. Это не было так уж удивительно, но мне казалось, какой-то запах все-таки должен быть. Я вспомнил, как моя жена наклонялась ко мне, чтобы рассказать очередную сплетню, прочитанную в чьем-нибудь блоге в ТрансНете, – и запах всегда был. Странно, но я не смог вспомнить, как пахли духи моей жены. Это было слишком давно.
Бентли отошла, и я немедленно выбросил из головы мысль о ее духах. Я все-таки Управитель, в конце концов. Управители не вдыхают воздух, как поэты по весне. Вместо этого я сурово уставился в экран. Изображение транслировалось с одной из камер Караульного, находившегося в углу буфета. 428-й стоя ел из миски, зачерпывая еду ложкой. Рядом стоял 317-й, усталый сгорбленный старик. Бедный Лафкардио.
