Пожилой посетитель молча рассматривал свои руки.
— Скажите, доктор, а еще как-нибудь вылечить эти мои суставы возможно?
— Ну, Петр Степанович, мы же с вами столько разных лекарств перепробовали. Вы и к сыну в Москву ездили, в крупнейшие институты обращались. Лекарств вам он, сколько передавал самых разных! Его Федором, кажется, зовут?
— Федором.
— Может быть, еще раз к нему в Москву съездите. Поищите еще профессоров.
— Да пробовали. И потом мне, почему — то, некомфортно в столице. Воздух там, не то, что у нас, машины везде, в каждой подворотне, да и шумно очень. Все не просто ходят, бегут и летают. Это не по мне. Сын-то уже давно звал к нему навсегда перебраться. Внучок там Артем. Но здесь мне душе покойнее. Но это так, отступление. Я вам как доктору доверяю, хоть вы и не столичное светило. В столице мне они тоже самое, правда, что и вы все наперебой советовали.
— Я, так же как и в столице полагаю, что операция необходима. Вы же сами говорите и чувствуете, что лекарства помогают лишь временно, потом идет привыкание к ним и боль все равно усиливается. Здесь время радикальных действий. Полное излечение невозможно. А вот установить максимально нейтральные для человеческого тела имплантаты — это выход. Материалы сейчас есть суперсовременные. Между прочим, кости телохранителя принцессы Дианы, что погибла в автокатастрофе, скреплено ста пятьюдесятью титановыми пластинами в самых разных частях. И ничего, двигается, живет. В вашем случае речь идет лишь о двух имплантатах.
— Ага. И до конца жизни о прямых несгибаемых ногах.
— Ну, знаете, у вас возраст такой. Операцию вам я называю вариантом выбора, на нашем медицинском языке. А выбор этот небогат.
Оба мужчины опять помолчали.
— А народные средства-то могут помочь? Понимаю, вопрос звучит смешно, но мне в моем положении любые возможности интересны.
Меньшиков скептически улыбнулся:
— Травки-муравки…Нет, не помогут, а вот сделать хуже — могут. Вы же понимаете, что раз новейшие и дорогостоящие препараты не оказали заметного лечебного эффекта, то что говорить о флоре. Так что, помочь может либо чудо, либо операция. Я вас не тороплю, Петр Степанович. Подумайте, взвесьте все за и против. Опасность в оперативном вмешательстве есть, я о ней сразу предупреждал. Сердечко у вас не молодого юноши. Но и шанс что все пройдет успешно, очень велик.
— Я подумаю, Олег Николаевич. Подумаю.
— Подумайте, подумайте! Но не хотелось бы, чтобы вы уподобились мыслителю в этом вопросе. Время вроде бы ждет, но и откладывать долго нельзя.
На этой ноте врач и больной распрощались. Дед вспоминал эту встречу и хмурился. Ничего утешительного для себя из этой встречи он не вынес. Вспомнил еще одну типа ободряющую фразу доктора: «Ничего» Ничего! Все там когда-нибудь будем!»
— Ох уж этот их врачебный юмор! — без злости сказал он себе и пошел готовить себе поесть.
На следующий день пенсионер прогуливался по городу. Повсюду валялись пустые бутылки, одноразовые стаканчики, обертки от чипсов и колбасных нарезок. Ветер гонял повсюду праздничные шары с вчерашнего события, разноцветным ковром стелились полоски серпантина, кое-где валялись порванные маскарадные маски. Вчера, посредине этого праздника, на земле умирали две молодые девчонки. Петр Степанович решил навестить их в больнице. Не долго думая, он отправился туда. В справочной он поинтересовался, можно ли навестить двух его новых знакомых. Знакомые эти, правда, были односторонними, так как дед знал, как они выглядят, а девчонки его нет, ибо были почти в полной «отключке». Когда вчера они с Гошей привезли их в приемный покой, дежуривший доктор, после беглого осмотра, сразу же отдал распоряжение перевести их в отделение реанимации. Выяснив, что сейчас девчонок уже перевели в обычную палату, он стал медленно, с остановками подниматься на третий этаж лечебного учреждения, и в коридоре уже третьего этажа озираться по сторонам, в поисках нужной палаты. Пока он стоял и переводил дыхание, из соседней палаты вышел мужчина в белом халате. «А вот и доктор» — подумал Петр Степанович и шагнул тому навстречу:
