Мало что известно об отношении Антония к религии, и нельзя сказать, поддерживал ли он какое-либо из атеистических учений, которые в то время так широко проповедовались; тот факт, что Антоний позволял поклоняться себе как Бахусу, не помогает нам сформировать какое-либо мнение на этот счет. Однако, возможно, его вера была незамысловата и согласовывалась с его характером; известно, что он был суеверен и верил в существование сверхъестественного. Один египетский прорицатель произвел на Антония глубокое впечатление, предсказав ему будущие события его жизни и предупредив о том, что Октавиан придет к власти. Кроме того, когда Антоний пошел войной на Парфию, он взял с собой сосуд с водой из водяных часов, так как сделать это его побудил оракул; и в то же время он взял с собой венок из листьев священного оливкового дерева. Он безоговорочно верил в божественную природу снов, и известен один случай, когда ему приснилось, что в его правую руку попала молния, после чего он разоблачил заговор, целью которого было лишение его жизни. Но такие суеверия были широко распространены даже среди образованных людей; и вера Антония в предзнаменования заслуживает внимания здесь лишь только потому, что она сыграла некоторую роль в его карьере. До последнего года жизни Антонию сопутствовала удача, и благосклонная к нему фортуна помогала ему выбираться из многих затруднительных ситуаций, в которые заводила его горячность. Многим казалось, что Бахус действительно отождествлялся с Антонием, посылая ему на помощь свою божественную силу; а после окончательного падения Антония несколько человек заявили, что они на самом деле слышали топот и музыку, которые знаменовали собой, что бог покинул падшего великана. Историк не может не найти смягчающие обстоятельства большинства действий «огромного ребенка», которые заслуживали порицания; и среди этих отговорок (причин) нет ни одной столь актуальной, как постоянное присутствие улыбающейся Антонию фортуны. «В несчастье Антоний, – пишет Плутарх, – был почти добродетельным человеком», и, если мы хотим дать правдивую оценку его характера, мы не должны забывать о его мужественной и благородной позиции в те дни, когда он бежал из Рима или отступал из Мидийской Атропатены. Именно тогда он расстался со своей мальчишеской непоследовательностью и стал мужчиной. Во все другие времена он был баловнем фортуны, который резвился, одержав победу, шутил, пил, любил и сражался, не обращал внимания на общественное мнение и, подобно богу, играл со значительной частью римского мира как хотел.
Когда Деллий привез к нему Клеопатру, Антоний находился на вершине своей власти. Он был абсолютным владыкой Востока, и его расположения искали цари и царевичи, которые видели в нем будущего правителя всей Римской империи. Цезарь, вероятно, часто говорил египетской царице о недостатках и способностях Антония, да и она сама, наверное, увидела искренность и простоту его характера. Поэтому она пустилась в путь, готовая встретиться не с гением, а с обычным человеком, образцом побед и промахов простой человеческой натуры и, кстати, с мужчиной, в какой-то степени измученным эмансипированной женой.
Полная решимости вернуть обратно непостоянного Антония и привлечь его к борьбе за свое дело и дело своего сына, Клеопатра отбыла из Александрии, и, пройдя между Кипром и побережьем Сирии, однажды утром ее корабли вошли в устье реки Кидн в Киликии и стали подниматься вверх по течению к городу Тарсу, расположенному на берегах этой реки в тени лесистых склонов Таврских гор. Этот город был знаменит своей морской торговлей и школой ораторского искусства. Корабли Тарса славились с древних времен; на этих судах преподаватели риторики путешествовали повсюду, неся методы своей alma mater (то есть школы) всему миру. Юлия Цезаря и Катона можно назвать учениками этой школы, и они уже сыграли свою роль на предыдущих страницах; а теперь Антоний, первый римлянин того времени, почтил Тарс своим присутствием. Город располагался в нескольких милях от моря, и только тогда, когда день близился к закату, его здания и оживленные причалы на фоне горных склонов предстали перед взорами египтян. Пока флот плыл вверх по реке, окрестные жители толпились на берегах и наблюдали за его величественным продвижением. Возбуждение еще возросло, когда стало видно, что судно царицы оснащено и украшено с неумеренной пышностью. У города река расширялась, превращаясь в тихое озеро, и здесь, на рейде, где стояли знаменитые на весь мир торговые суда, должны были встать на якорь корабли Клеопатры, а на причалах и набережных столпились городские жители, которые собрались, чтобы своими глазами увидеть прибытие царицы (к настоящему времени река Терсус-Чай, в античные времена Кидн, сильно обмелела. –
