С тяжким вздохом Эрни вышел из ванной. Ему не хватает духу уйти – что ж, придется смириться с этим унизительным фактом. Не сказать, впрочем, что он был сильно этим расстроен.
Эрни думал, что Пэтти лежит на кровати и ждет его. Однако ее на кровати не было.
– Пэтти?
– Я переодеваюсь, – донесся из-за ширмы ее голос.
В тот же миг на край ширмы, напомнив Эрни о пережитой только что дикой скачке, черной бабочкой вспорхнул сетчатый чулок. Мгновение спустя к нему присоединился второй.
При виде чулок – а особенно при мысли о том, что там, за ширмой, обнаженная Пэтти, – рот его наполнился слюной. Господи, если я не остановлюсь, мысленно простонал Эрни, то скоро начну истекать слюной – в буквальном смысле.
– Во что переодеваешься?
– Не важно.
Черта с два! Когда имеешь дело с Пэтти, это всегда важно.
К чулкам присоединились подвязки.
– Эрни…
– Да? – дрожа от сладкого предвкушения, откликнулся он.
– Знаешь, может быть, тебе лучше сейчас уйти.
– Уйти?! – Сильнее поразить его она не могла. – Ты расстроена? Я был слишком…
– Нет-нет! Ты был восхитителен! Это было нечто!
– Тогда почему…
– Я хочу сохранить атмосферу фантазии.
Эрни едва не расхохотался, но вовремя подавил этот порыв. Она говорит серьезно, и смех ей не понравится. Но о какой «атмосфере» речь? Да, наряд Пэтти напомнил ему о Кэти; но любовью он занимался с Пэтти – живой, теплой, неотразимо сексуальной, – а не с какой-то бесплотной фантазией! Нет, не фантазия заставила его пенис затвердеть. Не фантазия, а полные груди Пэтти и чудное местечко меж ее бедер. Костюм заинтриговал его, а игра добавила изюминку – но только Пэтти, сама Пэтти сумела возбудить его и подарить ему неописуемое наслаждение.
Разумеется, ей он об этом не скажет. Подобные разговоры могут ввергнуть мужчину в большие неприятности. Так что остается последовать ее совету и отправить домой, в роскошное и невыносимо скучное логово богача.
– Ладно. – Наклонившись, Эрни подобрал с пола свою одежду. – Ты права, мне, пожалуй, надо вздремнуть. Ведь завтра рабочий день.
Рабочий, нерабочий – какая ему разница? Но стоит вспомнить, что Пэтти тоже завтра на работу. В первый раз. Нехорошо, если она опоздает или явится сонной и усталой.
– А завтра на работе ты будешь думать обо мне?
Целый день!
– Наверное, – с напускной беспечностью ответил Эрни. – Ведь не каждый день я развлекаюсь с «французской горничной». Пэтти, все было великолепно, – мягко произнес Эрни. – Правда. – Он не мог уйти, не сказав хотя бы этого.
– Тебе, кажется, и вправду понравилось. – В голосе ее появились мурлыкающие, кошачьи нотки. – Очень рада.
– Да, мне понравилось.
Чересчур мягко сказано! Но Эрни опасался выдать себя неумеренными восторгами. Может быть, уже выдал? Но нет, Пэтти не поймет, что он чувствовал, – сравнивать-то ей не с чем! Откуда ей знать, что от наслаждения он едва не лишился рассудка?
– Тогда, может быть, хочешь как-нибудь… повторить?
Слава богу! Игра не окончена!
– Может быть.
– Когда?
Сейчас же! А если сейчас нельзя – при первой возможности!
– А ты когда бы хотела?
– Завтра вечером тебя устроит?
Да!!!
– Да, кажется, я свободен. Если возникнут какие-то сложности, я дам тебе знать.
– Ладно. В это же время?
– Отлично. – Эрни не мог поверить, что отвечает холодно, почти равнодушно, словно они договариваются кофе вместе выпить, а не отправиться в страну блаженства. – Тогда пока.
– Пока. Да, Эрни, и спасибо тебе огромное, что помог мне попрактиковаться в искусстве обольщения!
– Рад помочь.
Ты не представляешь, как рад, добавил он про себя.
