Но ничего особенного не последовало. Так, мелкие комментарии и остроты, на которые удивленная Эмита даже не отреагировала. Даже высокомерие отпрыска клана Блюстителей Закона показалось ей немного наигранным – а вот то, с каким выражением он говорил о ликвидаторе, девушке очень не понравилось. Она даже решилась передать отцу свои опасения. Мэлокайн выслушал внимательно и, усмехнувшись, сказал ей.
– Блюстители Закона так давно мечтают подстроить мне какую-нибудь каверзу, что я уже привык к этому. Спасибо, что сказала, буду иметь в виду, но уверен: если что-то подобное и случится, в каверзе примут участие более взрослые законники.
– Но почему? – вскинулась Эмита. – Почему? За что?
– За то, что я непокорен, – спокойно ответил ликвидатор. Эмита открыла рот. – Им хотелось бы, чтоб я делал лишь то, что мне говорят, ликвидировал только по спискам. Я же поступаю так, как велит мне чутье. По всем законам это совершенно правомерно, и придраться им не к чему. Но злость остается.
– Злость?
– Раздражение. За все время моего ликвидаторства я ликвидировал трех Блюстителей Закона. И, подозреваю, рано или поздно мне предстоит заняться их патриархом.
– Патриарх законников – вырожденец?! – Эмита вскочила с места.
– Нет. Пока нет, но у него есть кое-какие признаки… Он ослаб, а это первый признак, что жить ему осталось лет триста-пятьсот, не больше. Если и больше, то ненамного. Впрочем, это не имеет большого значения, ведь в клане он давно не имеет никакой власти, все решают его сыновья. Я не оцениваю их этические принципы, но с точки зрения вырождения они чисты. Понятное дело, все подобные соображения не увеличивают любовь законников ко мне.
– Они прятали своих вырожденцев?
– Нет. Они не хотели, чтоб их ликвидировали. И мое поведение вызывает их тревогу, – Мэл поколебался. – Я не хотел тебе это говорить, но законники, к примеру, пытались связать меня тобой. Если б твоя мать осталась жива, она смогла бы добиться от меня очень многого. Сама понимаешь, нет ничего важнее семьи, детей, и не важно, как и почему все это получилось – я бы согласился очень на многое, лишь бы видеть тебя и общаться с тобой, лишь бы ты не страдала, оторванная от своих корней, от своего клана.
– Пап, правду говорят, что моя мать изнасиловала тебя?
Мэл решительно помотал головой.
– Никакого насилия ни с чьей стороны не было. Все получилось очень сложно, сразу и не объяснишь. Одно скажу: к твоей матери у меня претензий нет. Достаточно того, что она подарила мне тебя, да еще заплатив за это жизнью… Но Артана Гиада явно отдала тебя мне без согласования с родственниками. Потом они пытались тебя вернуть, но закон оказался на моей стороне. Все-таки я отец, сумел обеспечить тебе должные условия жизни, да и Моргана почти сразу удочерила тебя, так что семья получилась полная.
– Но отобрать меня пытались?
– Пытались. Недолго. Потом требовали проведения экспертизы на предмет кланового типажа. Потом настаивали на праве принимать участие в твоем воспитании. Уж не знаю, зачем.
– Потом отступились?
– Нет. Было решено, что, достигнув сознательного возраста, ты сама решишь, хочешь ли видеться с ними. Это ничуть не противоречит конституции, коль скоро родителей Тайарны Эмит тоже нет на свете. Иначе они имели бы право видеться с тобой, с которым не поспоришь. Да я б и не спорил. С чем тут спорить? Я б и против твоего общения с прочими родственниками не возражал, если б понял, зачем им это нужно.
У Эмиты сформировалось очень странное отношение к Блюстителям Закона. С одной стороны она опасалась их, а с другой – не могла не восхищаться той позицией, которую они занимали и которую декларировали. Требуемое ими твердое соблюдение закона могло вызвать лишь одобрение. То, что лишь из числа законников ни один родственник ликвидированного вырожденца не пытался мстить, тоже о многом говорило.
После этого разговора с отцом девушка надолго задумалась. Она чувствовала, что ее отец – человек, которого она любила больше всех на свете – не слишком привечает своих работодателей. С другой стороны, он никогда не пытался настроить ее против них. И Эмита разрывалась. С одной стороны, разве не естественно ей опасаться их, раз отец (а он опытен) не ожидает от них ничего хорошего? С другой стороны, разве не они, по большому-то счету, подарили ей жизнь?
