по заказу Тони, словно говоря: если мы все равно имитируем наших предшественников, будем это делать со вкусом. И не случайно Биг Пусси читает в этот момент статью про клонирование.
Эксперта по делам мафии можно заменить на телекритика, который жалуется на упадок жанра гангстерской саги и на то, что бандиты из телесериалов — жалкие клоны своих великих предшественников с большого экрана.
В пилотном эпизоде стало понятно, что шоу существует в том же мире, что и его зрители, и герои смотрят те же криминальные драмы, что и мы. В диалогах мелькают точные и исковерканные цитаты из фильмов, а отец Фил даже спрашивает Кармелу, что Тони думает про трилогию «Крестный отец» (его любимая часть — вторая, потому что в ней есть флешбэки, в которых Вито возвращается на Сицилию; третью часть он характеризует репликой «что там вообще происходит?»). Однако, когда отец Фил упоминает «Славных парней» — важного поставщика актеров для сериала, — Кармела отвлекается на пытающуюся тайно пробраться в дом Медоу: такая сценарная версия царапины на пластинке. «Клан Сопрано» находится в постоянном диалоге с той поп-культурной традицией, к которой принадлежит, но реплики в этом диалоге полны самоуничижения и иронии, словно их произносит молодой и сообразительный бандит, который знает, что бывает с теми, кто слишком много о себе думает.
Возможно, семейные сцены кажутся более сильными и точными, чем сцены угона фур и машин, потому что они ближе к реальной жизни и не претендуют на сравнение с образцами жанра. Многие предшественники и последователи сериала уделяют мало внимания семейной жизни и отношениям с детьми; однако в «Клане Сопрано» такие сцены с самого начала занимали центральное место. Криминальные сцены и сцены насилия присутствуют во многих сагах (в частности, у Скорсезе), а вот отношения между Тони и Ливией и его разговоры об этих отношениях с Кармелой и Мелфи носят особенный характер. Обратите внимание, как реагирует Нэнси Маршан на пожар на кухне — вызванный по большей части ее же паранойей — это же очередное оскорбление от этого ужасного мира. Или тяжелый, виноватый взгляд (впоследствии доведенный Гандольфини до совершенства), которым Тони окидывает дом, в котором вырос. Отношения между Тони и Ливией выглядят очень живыми с первого эпизода, но динамика этих отношений настолько запутана и разрушительна для Тони, что он сам уже не в состоянии осознать их характер.
Сериал, осознающий, что все его герои — и обычные люди, и гангстеры — живут мелочными и доведенными до автоматизма каждодневностями — большая редкость для жанра. «46-й размер» содержит реплики и образы, связанные с идеей упадка, разложения и окончательного отмирания старых традиций, а также с атмосферой неудовлетворенности, вызванной мыслью, что все лучшее в прошлом. Новая телефонная система в «Бада Бинг» гораздо сложнее старой. Описывая фуру с краденными DVD-плеерами, Тони издевается над Бренданом: никакого сравнения с лазерными дисками, да и хороших фильмов в таком формате почти нет.
«А как же звук? Он намного лучше», — убеждает его Брендан. «Отлично, — огрызается Тони, — нет ничего лучше, чем приготовить попкорн и послушать „Людей в черном“».
Походы Поли и Пусси по разным кофейням[22] вызывает в памяти строчку из романа Рэймонда Чандлера «Прощай, моя красавица»: «Он выглядел так же неприметно, как тарантул на идеальном кусочке торта». И Поли, и Пусси осознают, что наследие их народа было присвоено международными корпорациями, которые теперь норовят продать его им же втридорога. Пусси отказывается принимать такую реальность; в Поли она вызывает ярость. «Гребаные эспрессо и капучино: мы придумали это дерьмо, чтобы все эти ублюдки на нем наживались… Дело не только в деньгах, дело в гордости. Вся наша еда: пицца, кальцоне, моцарелла буффало, оливковое масло!.. Но это? Эспрессо — хуже всего». Когда Тони заходит на кухню и пытается потанцевать с Кармелой (образ, который рифмуется с его неловкой попыткой потанцевать с Ливией в пилотном эпизоде), он напевает песню группы Procol Harum «A Whiter Shade of Pale», выпущенную тридцать два года назад, когда он еще учился в начальной школе. Джеки Април, который, по выражению Тони, «слез с больничной койки», чтобы встретиться с ним и Джуниором, признает, что рак пожирает его, а затем размышляет вслух, стоит ли ему назвать преемника. «В наше-то время? — говорит Тони. — Кто ж захочет такую работу?»
