– Вы, мужчины, очень недогадливы, даже если эксперты, – хмыкнула Илона, поднимая бокал. – Она не просто вызвала его на беседу. Она показала ему пленку с нашим изображением. Мы были уверены, что пленки уже не существует. Но эта дрянь где-то купила ее, очевидно, за очень большие деньги… Вы меня понимаете?
– Нет. Какая пленка?
– В общем, ничего особенного. Но там мы дурачимся, веселимся… Это было давно, лет семь или восемь назад. Мы тогда были гораздо моложе вот и решили снять такой новый вариант Калигулы, где все бегают голышом и обнимают друг друга.
– Понятно. Насколько я помню, в «Калигуле» не только обнимали друг друга…
– Не только, – согласилась она. – Но если такую пленку покажут Тудору, он просто пожмет плечами, ведь это было задолго до того, как мы встретились; к тому же у него европейский подход к таким вопросам. А Харазов наполовину башкир, вот в нем эта глупая кровь и взыграла. Он просмотрел пленку, приехал домой и устроил Терезе такую дикую сцену, что она просто вынуждена была уйти из дома. Он считает, что именно поэтому она не может родить. Теперь вы понимаете?
– Понимаю. И Кира Пашкова показала эту пленку мужу Терезы?
– Знаете, с какой подлой формулировкой? Что подруга президента такой крупной компании не может быть в столь непристойном виде. Что она заботится о моральном облике своего бизнеса. Вы представляете, какое лицемерие! Эта женщина бегала за Пашковым по всем приемам, готова была ему ноги лизать, чтобы он ее взял. Я уже не говорю, что однажды ее застукали с одним спортсменом прямо во время приема в мужском туалете. И она еще смеет говорить о нравственности! Дрянь!..
– Теперь все ясно, – сказал Дронго. – Значит, Пашкова купила пленку и показала ее Харазову, чтобы он порвал свои отношения с вашей подругой. А он приехал домой и устроил скандал, выгнав Терезу из дома. Это все, что вы хотели мне сообщить?
– Да, – сказала Илона. – И нам нужна ваша помощь.
– Не уверен, что следователь имеет право приостановить процесс оформления документов, – произнес Дронго. – Но я могу вам сказать, что в ближайшие два дня положение может измениться. Хотя ничего конкретного пока обещать не могу.
– Надеюсь, вы понимаете ее положение. Она любит Глеба Алексеевича и очень страдает, что сделала ему больно… – Илона даже не пыталась скрыть своего лицемерия.
– Не сомневаюсь, – вздохнул Дронго. – Очевидно, среди ваших подруг все такие чуткие и впечатлительные.
– Да. – Илона наклонила голову, скрывая улыбку.
– Вы знаете, что сегодня произошло еще одно убийство? – наконец решил сказать Дронго.
– Какое убийство? – испуганно спросила она. – О чем вы говорите?
– Сегодня днем Марека Лихоносова сбила машина, и он умер прямо на тротуаре.
Илона невольно дернула рукой, смахнула бокал на пол – он разбился на мелкие кусочки, – и взволнованно проговорила:
– Не может быть!
– Может, – твердо произнес Дронго. – Поэтому я и сказал вам, что в ближайшие два дня, вероятно, многое еще изменится.
Он проводил супругу посла до машины и прошел к своему автомобилю, попросив водителя снова отвезти его в Гранатный переулок. Известие о смерти Лихоносова сильно подействовало на Илону, она была близка к обмороку. На часах было около семи. Дронго достал телефон и набрал уже знакомый номер.
– Здравствуйте, госпожа Пашкова, – устало сказал он, услышав голос Киры. – Извините, что вынужден вас еще раз побеспокоить.
– Что вам нужно? – спросила она.
– Сегодня погиб Марек Лихоносов.
– Мне уже сообщили об этом, – ответила Кира. – Звонил следователь и просил завтра приехать к нему по поводу какой-то пуговицы. Нашли о чем думать, когда у нас такие события!.. Его сбила машина?
– Его убили, – безжалостно проговорил Дронго, – поэтому я прошу вас о срочной встрече.
– Я уже дома, можете приехать, – разрешила Кира. – Но я смогу уделить вам не больше двадцати минут.
– Этого вполне достаточно, – согласился Дронго.
Он подъехал к уже знакомому дому, поднялся вместе с охранником в квартиру Пашковых и снова оказался в том самом кабинете, где его принимала Кира. Она вышла к нему, одетая на этот раз в серое платье и обувь на высоких каблуках. Возможно, действительно куда-то собиралась уезжать.
