Спустя миг, когда ее ноги скрыла бурлящая река выхлопного дыма, подернутая красным, Джорджия крепко поцеловала Бо на прощание и скрылась во мраке машины. Бо постоял с руками в карманах, глядя, как она уезжает. Затем обернулся и пошел по переулку к Финчу.
– Еще живой? – окликнул он.
– Едва.
– Ты пока не отрубайся. Есть о чем поговорить.
Финч знал, что он прав, но в данный момент пожалел, что друг не уехал с женщиной домой. Ему больше не хотелось думать. Не хотелось разговаривать. Только спать. Дома. В переулке. Плевать. Он устал думать. Устал чувствовать себя так, будто голова взорвется от накопленной злости и тоски. Тоска была хуже, потому что являлась незваной, но, в отличие от гнева, который требовал действия, боли, любого выхода, не просила ни о чем – только ничего не делать, пока она расползается, как рак, и высасывает решимость, волю к чему угодно, кроме сна и жалости к себе.
– Эй, – Бо мягко пнул его носком ботинка, и Финч испуганно задрал голову. Даже не заметив, он начал отключаться, и теперь, словно в покадровой анимации, внезапно переместился от начала переулка прямо к нему.
– Господи, – сказал Финч и потер рукой лицо. – Стыдоба, да?
– Стареем.
– Быть того не может. А жалко. В молодости было весело.
– Всем весело, пока не приходит время быть ответственным.
Бо вытащил два ящика из-под пива из-за помойки справа и поставил – один для себя, другой для Финча. С удовольствием переместив вес с ноющих коленей, Финч благодарно кивнул и опустился на ящик, одной рукой держась за стену.
– О, братец, совсем плохо, – сказал Бо со смехом.
– Ты про пиво или про что?
Бо уселся рядом, их плечи соприкоснулись.
– Про пиво, – ответил он. – Хотя у тебя и без него проблем хватает.
Финчу пришлось прищуриться, чтобы в глазах не двоилось. Он ненавидел так напиваться и позволял себе достигать такого состояния только ради эйфории, которую оно гарантировало и на короткий миг доставляло. Но сейчас он был грустный, злой и более чем несчастный, и все эти чувства до единого были направлены внутрь, несмотря на наличие куда более подходящей и разумной цели.
– Я убью их, Бо, – сказал он, медленно кивая. – Каждую суку убью. А потом хоть потоп. Они не имели права так поступать.
Бо вздохнул.
– Не имели. Но если ты так уперся искать справедливость, ты не на той планете.
Финч уставился на него.
– Это что еще за предъявы? Я знаю, что у нас за мир. Никакой на хер разницы. Вспомни Всемирный торговый центр. Рухнул, вся страна бушует и требует правосудия. Президент посылает нас выбивать дурь из гадов. И вдруг все начинают жаловаться из-за его решения, и никому уже ничего не надо, кроме как чтобы он поумнел.
– К чему ты клонишь?
– Клоню, что в жизни не видал такой трагедии, как 11 сентября, и все равно все, кроме родственников жертв, чертовски быстро ее пережили.
Бо пожал плечами.
– Такова человеческая природа, видимо. Мы созданы так, что скорбим и страдаем, а потом забываем.
Финч осклабился.
– Да? А я вот нет.
– А ты вот нет, – обреченно повторил Бо.
– Вот ответь мне, – сказать Финч, выпрямившись, чтобы лучше видеть собеседника. – Если б террористы не на самолетах прилетели… если бы они сидели в машинах в паре кварталов… ну, скажем, человек десять, и взорвали бомбы детонаторами, чтобы обрушить здания…
– Ну?
– И после этого… люди видят, как они сидят в машинах и отмечают.
Бо молчал, ожидая, пока тот продолжит. Финч продолжил.
– Как думаешь, что было бы?
– Не очень понимаю.
– Ну харе, – Финч в отвращении взмахнул руками. – Прекрасно ты понимаешь. Ни один коп на тысячу километров вокруг и усом бы не повел из-за того, что сделали бы с этими террористами. Эту падаль порвали бы к херам, просто на клочки, как тех придурков в Сомали в прошлом году, и ни один судья в стране никого бы за это не посадил.
– Ну, не знаю, чувак.
– Да знаешь все.
– Ладно, скажем, да. И что дальше?
– Мужик ловит того, кто напал на его жену. Как он отреагирует?
– Озвереет.
– Ага, озвереет, даже если напавший в два раза выше, и сложен как танк, и даже если знает, что его убьют. Блин, если б ты был женат, с детьми, и обнаружил, что кто-то спит с твоей женой или лезет к твоим детям, ты бы захотел убить гада, правильно?
