– Меня прислала ваша сестра, – сказал он. – Жуть как переживает.
– Не сомневаюсь.
В машине перестал звонить телефон Дэнни – она захлопнула свой и сунула в карман.
– Откуда у вас мобильник моего парня? – спросила она, когда шериф выбрался из коридора и с заметным облегчением вошел в мрачную комнату.
– Ась?
– Мой парень. Те, кто тут жил, убили его. Я искала его телефон и позвонила ему. Телефон зазвонил у вас в машине.
– Ну а как же, – сказал Маккиндри с широкой улыбкой, которая обнажала заметную щербинку между передними зубами. – Мне его отдал Седой Папа.
Клэр нахмурилась.
– Кто?
– Ну, Седой Папа, – он понимающе кивнул. – Конечно, откуда тебе знать, как их звали.
Клэр почувствовала, как грудь сдавило.
– Звали?
– Как звали тех, кто тя мучил и твоих друзей порешил, – он подошел ближе, но это потребовало усилий: прежде чем наступить на забинтованную ногу, он оценивал, сколько веса может на нее перенести. – Главный – Седой Папа. Мама – Лежачая Мама, – сказал он, показывая на кровать. – Она уж померла, и поделом старой суке. От нее только кошмары снились. И конечно, ты видала детишек: Айзека, Джошуа и Аарона. Прибила ты Мэтта. Люк был старшой. Им потом пришлось из-за него поволноваться. Говорили, взбрело на ум невесть что. По мне – так здравый смысл.
– То есть вы знаете, что они делали?
– А то. Папа, когда все кончилось, сдал мне ваши кошельки, побрякушки, телефоны и прочая.
Клэр не могла поверить тому, что слышит.
– Зачем?
– Скажем, гостинец, чтоб языком не трепал, – ухмыльнулся он. – А меня еще все спрашивают, чего я тут торчу, если торчать незачем. Обычно просто пожимаю плечами, дескать, закон везде нужен, но это первостатейная брехня. По чесноку – и это между нами – я здесь ради часиков, колечек, бумажников, золотых зубьев, радиво: это все легко загнать, когда знаешь кому. Но самая прибыль – с машин. Да уж. Их мне сплавили немало. Я их перегоняю братцу Уилларду в Арканзас. Он туповат, понимаешь ли, зато машины продает в мгновение ока. Я ему, значит, отстегиваю процент, а сам живу на остальное. Хотя не так просто жить на широкую ногу, когда всякие чинуши смотрят так, будто у тебя в кармане мышь повесилась, а на деле ты их можешь купить с потрохами. Копил на пенсию, и, хотя еще думал поработать пару лет, из-за твоего побега пришлось пораскинуть мозгами. Не порадовала ты меня, прямо скажем, но что уж там – ты не виновата.
– Господи боже… они же убивают людей, – сказала Клэр, пятясь в глубину комнаты.
– Именно что. Они убивают. Не я.
– Но меня убьете.
Маккиндри замер посреди комнаты. Он казался искренне оскорбленным.
– Слушай-ка, девочка, я в жисть никого не убил и не собираюсь, – его морщины разгладились, когда он сделал еще шажок в ее сторону. – Глянь-ка… – Он закатал рукав и показал правое запястье. – Что скажешь?
Это были часы Стью – «Ролекс», который ему подарил на выпускной отец. Клэр отлично помнила, как он их показывал, подставляя заднюю часть на свет, чтобы они прочитали гравировку: «Моему мальчику. Теперь тебя никто не остановит. С любовью, папа».
– Это не ваше, – сказала она, давясь от слез.
– Черт, а кому это еще сдалось? Явно не крайнему хозяину. Лучше на моей руке, чем в земле или на какой-нить пыльной полке.
– У вас нет права.
– Наверно, но жисть у нас такая, да? Справедливости не быват. Но, черт, ты себя так ведешь, будто я убийца. А какой из меня убийца? – сказал он с улыбкой. – Я коллекционер – вот кто.
Клэр пятилась, пока не прижалась к стене, рубашка прилипла к коже от пота. Вокруг дождем сыпалась пыль, превращаясь в светлячков в луче ее фонарика.
– Ты такой же гребаный псих, как они. Ты не лучше тех, кто режет людей.
Маккиндри поднял руки в жесте примирения.
– Слухай, я тебя прокачу, вот и все.
– Куда?
– В Мейсон-Сити, к полиции штата. Они отправят тебя домой.
– Думаешь, я поверю, что ты передашь меня полиции, – после того как сам рассказал, что столько лет получал деньги за убийства людей?
Маккиндри пожал плечами, не теряя улыбки.
– Если дотронешься, – сказала Клэр, – я тебя убью.
– Ой, что за ерунда, девочка. Пушка-то у меня, – при этом он расстегнул кобуру, достал пистолет и взвел курок. – Ну все, у меня и так день не задался. Ты еще не начинай. Нога изводит, в носу будто огненные муравьи кипишат, хочется пойти домой и упиться в стельку, ясно? Так что сделай милость, пошли со мной добром.
