— Вот, это поворот! — Мы плотнее вжались в землю, прячась за обгорелым стволом от еще одной струи пламени. — Обычно ты утверждаешь, что от твоей идеи ничего не случится, а потом мы все дохнем, а теперь ты решил сразу к смерти перейти, без лишних деталей?
– Пофиг, сейчас не до твоих шуточек, на счет два вылезаем и мочим гада!
— Почему на два, всегда на три было?
— Некогда на три. Два! Поехали!
– Мужики! Подождите, не обижайте Горыныча, он свой!
Голос Каляна был слишком громким, чтобы доноситься изнутри твари, но неужели он сбрендил только от одних объятий монстра?
Я быстро выглянул из-за бревна, да так и застыл на одном месте. Гигантский клубок переплетенных мерзких тел вился вокруг Каляна, будто щенок у ног своего хозяина.
– Этот мир сошел с ума, или это я уже совсем рехнулся?
Я не знал, что ответить Пофигу, потому что у меня самого в голове мелькали такие мысли:
– Калян, фокусник, ты наш, доморощенный, ты как умудрился так быстро эту тварюгу приручить?
Монстр обернулся ко мне, зашипев всеми тремя головами. Калян похлопал его по бронированному боку и ответил:
– Во-первых, это не тварюга, и я его не приучал. Это ОН…
– Ни хрена не понятно, но очень интересно.
– Ну, он же – Кентавр, которого я создал!
Мы переглянулись с Пофигом.
– Точно рехнулся.
– Да нет, же, помните, вы все издевались, что я создал новый вид животного и получил умение Животновод, так вот это он…
Мы еще раз посмотрели на прильнувшего к Каляну монстра.
– Да нет, не может такого быть, как?!
– Ну, помните, ещё, когда мы по пути из замка здесь шли, я в хижине нашел трех адских сороконожек, которые меня в мой первый день здесь обидели и из них макраме связал. Ну, так вот..., – и он показал на гиганта.
– Охренеть!
– Охренеть!
– Охренеть!
Я повернулся, рядом стояла вся перепачканная в саже Яринка и восхищенно смотрела на монстра.
– И как его зовут, твое чудовище?
– Горынычем, думаю назвать, самое подходящее имя.
– Стой, подожди, подожди, у меня самого, кажется, крыша поехала. Он что теперь наш новый питомец?
– Не наш, а мой, и мне кажется, вам, лучше к нему не подходить, он меня от вас защищает.
Как бы подтверждая это, головы оторвались от любования своим создателем и, поднявшись над землей, зашипели на нас, выпуская по предупреждающему облачку дыма. В пастях забагровели отблески внутреннего огня.
– Ну и ладно, не больно-то и хотелось. А за тобой он пойдет?
– Думаю да, сейчас я его переименую и пойдем.
Калян зашевелил губами, непонятные надписи над существом мигнули, и появилась новая надпись: Горыныч. Уровень 256.
Я поморгал глазами, уровень так и остался таким же невероятным. Как он мог так прокачаться в низкоуровневой локации? Ему, что и за сожжённые деревья и кусты опыт тоже давали? Хотя каждая лока сто квадратных километров, тут и на мелочи можно качнуться, если в режиме нон-стоп палить все подряд.
– Калян, закончил? Тогда пошли отсюда, я от этой гари задохнусь скоро, все легкие уже пеплом забились.
Идти стало не очень удобно, Калян топал впереди, вокруг него, этакой двадцатиметровой собачонкой наяривал круги Горыныч, время от времени рыкая на нас, злобно поглядывая своими многочисленными глазками. Поэтому, чтобы его не раздражать, мы отстали метров на пятьдесят. Я хотел поговорить с эльфой, но она опять куда-то испарилась, мне больше нравилось, когда она лежала тихо в отрубе. Нести ее было не тяжело, зато всегда под приглядом, а то носится по деревьям, как спятившая белка.
Избушка все же не сохранилась. Нет, ее не спалили, вокруг нее в радиусе двадцати метров все так же зеленела трава, но стены ее упали в стороны, раскрывшись подобно коробочке, в которую пытался втиснуть свое тело слишком жирный кот. Однако камень привязки остался целым, так что если что, нам не придется начинать путь с самого Другмира, а то у нас и так время в обрез. Останавливаться мы не стали, обошли обгорелый остов дерева, на котором когда-то Калян прятался от медведя и познакомился с Вуди, прошли мимо вонючей дыры – берлоги и, наконец, преодолев едва видимую преграду, оказались в соседней локации. В свой родной локации. Здесь все так же было зелено, как и раньше. Я сдержал свой порыв сразу броситься к замку, вернее к тому, что от него осталось, и объявил остановку:
