– Значит, человек двести?
– Не думаю, чтобы столько набралось, – дон Лино засмеялся, – Предупреждаю, что народ здесь дикий. Как-то раз побились об заклад, что втащат быка на колокольню, и втащили.
Помощник генерального директора и бровью не повел,
– А где межевой знак?
Дон Лино вытащил ручищу из кармана и указал начало огнезащитной полосы.
– Вон там, откуда мы поднимались, в седловине, там проходит граница с землями Побладура. Каких-нибудь сто метров, даже и того меньше, помешали моей деревне сорвать куш.
Херонимо, не принимавший участия в разговоре, разглядывал долину, крутой склон напротив, на котором меж небольших скирд паслось стадо коз. Внизу, по обе стороны речушки, как солдаты в строю, стояли яблони, теряясь в сумраке у излучины. Помощник генерального директора повернулся к ветру спиной. Сказал, обращаясь к Херонимо:
– Ну что ж, смотреть тут больше нечего. Можем ехать, когда скажешь.
Сев в машину, Паблито принялся растирать свои слабые, вспухшие от холода руки.
– Холод собачий! Машина не заводилась,
– Мотор остыл, – пробормотал Херонимо.
Он вытянул подсос, и мотор заурчал. Несколько раз газанул на холостом ходу.
– Порядок, – сказал он сам себе.
Спускались медленно, и, когда выбрались на шоссе, он остановил машину и обшлагом куртки протер запотевшее стекло со своей стороны.
– Ни черта не видно, – сказал он.
И снова почувствовал, как жарко задышал ему в затылок дон Лино.
– Езжайте, не бойтесь, – сказал ему дон Лино. – Здесь машину встретить трудней, чем главное число в лотерее угадать.
На площади никого не было, но, когда на нее выскочил их «ритмо», какой-то тучный человек, грязный, на деревянной ноге и с костылем под мышкой, высунулся из дверей бара и, шутовски ухмыльнувшись, сделал обеими руками непристойный, оскорбительный жест в их сторону. Помощник генерального директора недоверчиво обернулся, чтобы посмотреть в заднее стекло,
– Видали? С чего бы это?
Паблито глухо засмеялся.
– Может, тут у них так принято, – сказал он.
Дон Лино откашлялся, чтобы прочистить горло, и сказал:
– Этого зовут Репей, он самый дикий из всех. В пятьдесят пятом был алькальдом, так хотел альгвасила расстрелять, зачем в его сестру влюбился. Сейчас-то он места себе не находит, что я клад раскопал.
Помощник генерального директора оперся локтем о спинку сиденья и, глядя ему в глаза, спросил:
– А в Гамонесе уже знают про находку?
– Надо думать. Козопас насвистел.
Помощник генерального директора выпрямился и возбужденно обратился к Херонимо:
– Слыхал? Теперь надо начинать немедленно. Прямо завтра. Сейчас ищи пристанище в Ковильясе, а завтра, рано утром, у тебя будет вся группа: Анхель, Кристино и Фибула. А может, тебе лучше прислать Синфо?
День почти угас, и Херонимо включил габаритные огни, взял леденец и сунул в рот. Нахмурился, пососал его и только тогда ответил:
– Нет, лучше Фибулу. У него чутье острее.
Херонимо так круто срезал повороты, что придорожные кусты царапали бока машины, но поворотов было много, а впереди шла автоцистерна, и несколько минут пришлось тащиться за ней, никак было не обойти. В Ковильясе он поставил машину на площади. Паблито посмотрел на часы.
– Пивка выпьем? – предложил помощник генерального директора.
Паблито отказался. Пробормотал в оправдание:
– Если… если я тебе, Пако, не нужен, я… я уеду обратно. Поздно уже. Я договорился поужинать… – И он повернулся к немного замешкавшемуся дону Лино: – Ты со мной или остаешься?
Дон Лино посмотрел на помощника генерального директора, словно бы испрашивая у него разрешения, застегнул пуговицы и сказал:
– Я с тобой. По правде говоря, я здесь больше ни к чему.
Пожимая ручищу дона Лино, помощник генерального директора счел себя обязанным разъяснить:
– Управление по делам культуры свяжется с вами. Оставьте Пабло свой адрес и телефон.
Дон Лино и Паблито направились к машине Паблито, а помощник генерального директора схватил Херонимо за руку и потащил его к мигавшей световой вывеске кафе «Аляска». Херонимо сказал:
– Меня злит, что этот рогатый козел завтра положит в карман четыре или пять миллионов за здорово живешь. Ведь, если по-настоящему, он на них права не имеет. Выходит, мы, Пако, награждаем за ложь и мошенничество.
