Коса в защитном боксе, повернула лезвие в сторону вытянутой руки существа, ещё недавно казавшегося просто останками неизвестной расы. Спустя мгновение, лезвие исказилось — стало длиннее и утратило форму. Оно вытянулось вперёд и рухнуло вниз наискось. Сверхпрочный прозрачный металл обзавёлся сквозным порезом, а затем хрустнул и рассыпался по полу.
Василий наклонил голову вниз. Пол засыпан осколками толстого стекла — ещё мгновение назад, это был металл. Никаких сомнений в том быть не может — артефакты такого рода в стеклянные стенды ставят только в планетарных музеях и то далеко не во всех.
Коса обрела прежнюю форму и, в мгновение ока, пролетев над полом, оказалась в руке Китэгра.
— Прощай сын Человека — ты навсегда запомнишь этот день, ты…
— Это оружие.
Китэгра замолчал, хмуро, исподлобья глядя на человека. Хотелось отсечь ему голову. Какая-то бездушная машина, а не человек! И вот эти его слова — он, что сказать хотел? Утверждение это или вопрос? Странных очень странных киборгов плодит этот мир. Слишком тут много сюрпризов.
Не говоря более ни слова, Китэгра отвернулся — перед ним, с противным треском, пространство раскрылось, открыв проход с рваными краями.
— Я в этот мир больше никогда не вернусь. — Проворчал Китэгра, меняясь буквально на глазах.
В разрыв в мировой ткани, вошёл клыкастый гуманоид с каменной кожей, облачённый в чёрный балахон. Спустя мгновение, разрыв закрылся.
Василий долго смотрел на то место, где только что чернела абсолютная Тьма.
Увиденное не укладывалось в голове — в человеческой голове.
Всё что он видел здесь, записано, проанализировано, разобрано по винтику и разложено по полочкам. Систематизация данных завершена. Теперь это можно изучить и исследовать. Для этих целей нужны более продвинутые инструменты.
— Нужно больше вычислительных мощностей. — Произнёс Василий через несколько минут — его разума не хватало, что б вычленить из увиденного и полученных данных, ответы на интересующие его вопросы. Не беда — в этом комплексе достаточно компьютеров.
Ждать двадцать часов не придётся. Он слегка лукавил.
Переслав по местной сети коды отключения тревоги, Василий открыл дверь и покинул самую защищённую камеру комплекса — у него будет ещё много работы с этим странным и любопытным происшествием. А затем снова к звёздам, снова туда, где в очередной раз Департамент зашёл в тупик, исследуя технологии давно погибших рас.
Туда — где он ощутит хоть какие-то эмоции.
На вершине заснеженного горного пика, застыла фигура в чёрном балахоне, опиравшаяся на острую косу, лезвие которой зловеще поблёскивало, отражая лучи огромного голубого солнца, в небесах мира вечно бушующих снежных бурь. Вокруг этого существа, чьи огненно-красные глаза взирали на расстилавшиеся внизу снежные пустоши, зловеще ревели ледяные вихри и падал чистейший белый снег — яркий, прекрасный снег, цвет коего столь чист, что не выразить словами.
Одна с ним беда — из аммиака он. А так, снег, как снег.
Китэгра прибыл сюда, что бы подумать. Этот мир ему понравился своим бесконечным покоем. Да, именно покоем, вокруг него бушует свирепая пурга, которая не кончалась уже много сотен тысяч лет. Повсюду здесь километры снежных покровов и льда. Во множестве великом, из снежного наста, торчат хищно блестевшие горные пики, и куда ни посмотри — безжизненная пустошь, заваленная аммиачным снегом. Природа не только этой планеты, всего это мира, столь же жива, столь же беспокойна, как и везде. Всего в одном световом годе отсюда, в безмолвие космической пустоты, плывёт Земля — планета, во многих мирах, населённая самыми разными существами. Чаще детьми Человека, но конечно не всегда. Колыбель человеческой расы во многих мирах, но не здесь.
Планета Земля этого мира, чернильно-чёрная планета, покрытая вулканическим стеклом. Здесь, в этом мире, на ней никогда не было жизни.
Во всём этом мире, во всей этой большой вселенной, никогда не было жизни.
Здесь царил покой. Не тот, что мог бы увидеть обычный Живой — тот, что доступен лишь взгляду Великого, и лишь из числа тех, кто посвящён Смерти.
Изначальная, питавшаяся страхом, ненавистью, смертью и тому подобными процессами, свойственными всему что живёт, здесь текла в пространстве, мирными, скупыми и удивительно стабильными, спокойными потоками. Смерть этого мира, воплощённая в Изначальной Силе, никогда не знала всплесков и возмущений, вызванных обилием страданий, тотальным ужасом Живых или их гибелью. Смерть здесь была полна покоем, ведь в этом мире, никто из Живых никогда не жил, и никогда не умирал.
