Он встал, подошел к камину и некоторое время рассматривал его холодное, темное нутро. Потом повернулся и взглянул на Шарлотту:
— Что именно?
Шарлотта в замешательстве смотрела на него ясными зелеными глазами.
— То лето… Когда мне исполнилось пятнадцать…
Шарлотта вспомнила жаркое июльское воскресенье.
Бабушка устроила барбекю на террасе. Разумеется, пришли Барклеи. Тощий Десмонд плескался в бассейне, делая все напоказ, а его мать, Марго, в вызывающем черном купальнике с сетчатыми вставками и высоко открытом на бедрах, громко рассказывала, что один из учителей ее сына назвал его самым блестящим четырнадцатилетним мальчиком из всех, кого он когда-либо видел. Дядя Адриан был в доме — как всегда, говорил по телефону, а тетя Оливия, в гавайском саронге, помогала Совершенной Гармонии готовить маринованную свиную вырезку и цыплячьи крылышки в соевом соусе с корнями имбиря.
На вечеринке собралось человек пятьдесят гостей — все смеялись, пили, говорили о Вьетнаме и Уотергейте, но Шарлотте казалось, что она одна в целом мире. Ведь Джонни здесь не было!
Дядя Гидеон нашел ее плачущей в беседке на крыше.
— Почему Джонни опять уехал? — прорыдала Шарлотта, когда Гидеон спросил ее, что случилось. — Он не обязан каждое лето ездить в Шотландию! Он американец, он вполне может оставаться здесь.
— Джонатан объяснил тебе, почему он уехал?
Шарлотта высморкалась в дядин платок.
— Джонни не любит говорить о своих чувствах.
— А ты спрашивала?
Шарлотта только молча покачала головой, думая о том, как долго еще ждать сентября и что она точно умрет от одиночества, пока Джонни не вернется.
— А что говорит твоя бабушка? — поинтересовался дядя Гидеон.
— О, это не то, о чем можно говорить с бабушкой! Она не поймет!
— Ты так думаешь? — усмехнулся Гидеон. — А мне она всегда казалась мудрой женщиной.
Шарлотта угрюмо посмотрела на свои руки, лежащие на коленях.
— Я не могу говорить с ней об этом. Она не поймет, — упрямо повторила она.
— Гмм, — задумался дядя Гидеон. — Уж не идет ли здесь речь о сердечных делах?
— Если бабушка узнает, она меня убьет!
— Я не думаю, чтобы Гармония могла кого-нибудь убить. Во всяком случае, из-за любви.
Несмотря ни на что, Шарлотта улыбнулась. Дядя Гидеон всегда, сколько она себя помнила, умел развеселить ее. Поэтому она его и обожала. Кроме всего прочего, он был очень красив — загорелое лицо, широкие плечи, серебристо-серые глаза, которые так гармонировали с его серебристо-седыми волосами. Хотя Шарлотта знала, что ее дядя стар, ему уже за шестьдесят, она все равно считала его чрезвычайно сексуальным.
— Бабушка просто очень строгая, — вздохнула Шарлотта. — Если она узнает, что я без ума от Джонни, то больше не разрешит мне ходить к нему домой.
— А Джонни… Что он чувствует? По отношению к тебе, я хочу сказать.
Шарлотта пожала плечами.
— Он считает, что мы просто друзья.
— Значит, ты в своих чувствах не призналась?
— Ой, нет! И никогда не признаюсь! Пока он первый этого не сделает!
— Это не всегда лучший выход, Шарлотта. Порой можно прождать слишком долго — и все потерять.
— Значит, я должна сказать ему? Признаться Джонни, что люблю его? Но мне страшно! Когда я с Джонни, у меня такое чувство…
— Ну, я не совсем это имел в виду… Тебе просто следует быть осторожной, — мягко проговорил Гидеон. — Шарлотта, может быть, ты хочешь в чем-нибудь признаться мне? Вы с Джонни?…
Шарлотта не сразу сообразила, о чем он говорит.
— Нет, дядя Гидеон! Ничего подобного! — А потом она посмотрела на него своими большими невинными глазами и спросила: — Как ты думаешь, он бы тогда остался? Если бы я позволила ему поцеловать меня?
Гидеон потер щеку, затылок.
— Я не думаю, что так ты найдешь ответы на свои вопросы. Тебе не следует пока с этим торопиться, Шарлотта.
— У моей подружки Мелани есть приятель, и они все время целуются!
— Шарлотта, — медленно начал Гидеон, осторожно подбирая слова, — а бабушка обсуждала с тобой… гм… некоторые вещи?
— Какие вещи?
— Вы говорили с ней о жизни, любви, мальчиках?..
— Зачем это ей?
— Ах так? — заметил он и снова задумчиво повторил: — Ах так…
— Почему Джонни туда ездит, дядя Гидеон? Почему он покидает меня каждое лето?
