— И мне налей, — велел он Чену.
— Пожалуйста, Ши-фу, — почтительно ответил Чен.
— Ну, за что выпьем? — Мастер повернулся к Андрею.
— За российско-китайскую дружбу! — И три глиняные пиалки негромко брякнули друг о друга.
Эти трое уже бывали в рискованных делах. Не так давно и не так далеко отсюда (и вместе с тем в непредставимо далеком пространстве и времени), в южном портовом мегаполисе, они возвращали к власти президента страны. Вокруг горящего небоскреба трещали автоматы, в ночном небе ревели американские штурмовики… Они еще не стали настоящей командой, но сейчас почему-то казалось, что стали. И что Андрей не Наблюдатель, настороженно оценивающий действия Мастера, а любимый и преданный ученик — такой же, как Чен (тоже капитан, правда, Китайской народной армии). Но, положа руку на сердце, что было ближе к правде?» Вопрос… Пожалуй, все-таки то, что я Наблюдатель. Пока это так «. Но не только об этом подумал Андрей. Там, в азиатском городе, их ведь было не трое. Четверо. С ними действовала Патриция, та самая Крыса, из-за которой (отчасти) капитан Шинкарев и полез в эту черную дыру.
— Когда поешь, зайди ко мне, — сказал Мастер Андрею и поднялся.
Андрей решил спросить Чена:
— Ты видел Крысу?
— Здесь нет крыс.
Узкоглазое лицо, освещенное тусклым светом масляной лампы, было бесстрастно. Казалось, мысли Чена где-то далеко.
— Ты знаешь, о ком я говорю, — сказал Шинкарев.
— Знаю.
— И что?
— Ничего.
— Это Ши-фу приказал молчать о Патриции?
— Он ждет тебя, — напомнил Чен. — Лучше не думай о ней, пока ты здесь. Я знаю, о чем говорю.
Судя по виду и голосу Чена, так оно и было. Ни Мастер, ни Чен не желали зла Андрею — это было бы просто нефункционально. Поэтому Андрей решил закончить разговор миром. Выпив по последней с Ченом, он тоже встал и направился в кормовое помещение. Внутри стояла тишина, Мастер читал письмо, написанное круглой, причудливо изгибающейся вязью на тонкой желтовато-белой коже.
— Рассказывай, — приказал он, положив письмо.
— Кто там был? — спросил Шинкарев, закончив краткий отчет.
— Джунгары.
— Не знаю таких.
— Считай их калмыками. Этих ты знаешь?
— Этих знаю. А почему они прятались?
— Потому что это не их страна. Урянхай, или Тува, из которой мы уходим, подчиняется монгольским Алтын-ханам. Хакассия, куда сейчас плывем, — страна енисейских кыргызов.
Андрею пришла в голову неожиданная мысль:
— А почему мы вообще с ними встретились? С джунгарами.
— Что ты имеешь в виду?
— Но ведь мы сюда случайно попали. Тувинцы напали на кочевье, мы пошли в поход, потом поплыли. Или вы и набег сами устроили?
— Если бы не было меня, джунгары встретились бы с Ченом, — сказал Мастер.
— Понятно. И чего хотят джунгары?
— Хотят знать о горных проходах в Западных Саянах.
» Так вот та сила, для которой мы разведывали перевал! Но почему перевал разведывал китаец?«
— А китайцы чего хотят? — спросил Шинкарев.
— А МНЕ ПЛЕВАТЬ НА ТО, ЧЕГО ХОТЯТ КИТАЙЦЫ! — отрезал господин Ли Ван Вэй.
— То есть… как это? — изумился Андрей.
— Имеет значение то, чего хочет Его величество Император, коим в данный момент является представитель Маньчжурской династии Цинь. Русские его называют Богдыхан.
» Что называется, «Почувствуйте разницу!»«.
— Ну и чего хочет этот самый… Богдыхан?
— Выполнить историческую миссию Китая — объединить под своим началом всю Азию.
— Только-то! — присвистнул Андрей. — А как же мы, русские? Нас-то этот ваш Богдыхан собирается спрашивать?
— Живите в Сибири, раз уж пришли. Сибирь — это» Ло-ча «, » Голодная земля «, по-китайски, и воевать за нее Поднебесная не будет. Как сказано:
Имперские мужи, познавшие законы Дао,
Не учинят войны, чтобы добиться послушанья
.
— …другое дело южные страны — Монголия, Джунгария, Уйгурия, Бурятия, Тува. В общем, в этой части мира должны остаться только Россия и Китай. Такова цель — ив семнадцатом веке, в двадцать первом, и в любом другом. На нее мы и работаем.
» Сначала Россия и Китай, потом только Китай?«
— А джунгары, кыргызы, монголы? Они-то как?
— Все это лишь фигуры в шахматной партии. Они сыграют друг против друга, расчищая дорогу главному игроку — Китаю. Ну и России отчасти. Хочешь чаю?
