— Это из-за Москвы? Есть опасность?
— Не только из-за Москвы.
«Вот как!»
— Чем вы занимаетесь в Красноярске? — спросил Андрей, чуть повысив голос. Факт сомнительной деятельности Мастера в своем родном городе (какой бы она не была) ему совсем не понравился.
— Я приехал встретиться с тобой, — спокойно ответил Мастер, — а в городе работает Чен. Ты ведь помнишь его?
Андрей знал одного Чена — по совместным приключениям в тропических горах. Его появление в Красноярске Андрею понравилось еще меньше.
— Ты мог бы помочь Чену, если будет такая необходимость? — спросил Мастер.
Это после московской-то подставы!
— Башку ему свернуть? Это можно. Могу небольно зарезать, если он вам особенно дорог.
Мастер, казалось, слегка удивился:
— Почему ты так говоришь?
— А что, непонятно? Это же мой родной город — у меня тут мать, отец, сестра. Я приехал, наследил, уехал, а отыграются на ком? Я что, должен такие вещи объяснять?!
— Наверное, ты прав. Там, в Москве… где ты работал. Случайно поблизости оказался один китаец с видеокамерой. Снимал виды старой Москвы. Ты понимаешь, о чем я говорю? Так вот, какие-то люди у него отобрали все вещи. Если ты знаешь этих людей, пожалуйста, попроси их вернуть паспорт. У него проблемы.
— Пусть заявление напишет в милицию: так, мол, и так, принимая участие в похищении депутата Государственной Думы Российской Федерации, я подвергся неспровоцированному нападению со стороны неизвестных мне лиц…
— Хорошо. Тебе не надо беспокоиться за своих родственников, — помолчав, произнес Мастер. — Им ничего не угрожает, а Чен завтра уезжает из города.
— Приятно слышать, — ответил Андрей.
— А как прошел разговор с твоим петербургским начальством?
— Нормально. Откомандирован в ваше распоряжение.
— Что ж, служба есть служба. «День на службе — день в аду».
— Кто это сказал? — Андрей знал склонность Мастера к цитированию.
— Китайский писатель Юань Хуандао, еще в двенадцатом веке. Похоже, он знал, о чем говорил. Хорошо… — Мастер задумался, — тебе надо исчезнуть на некоторое время после московского дела.
— Например, в другое время? — машинально спросил Андрей, думая о другом. Он колебался: «Сейчас, что ли, сказать? Все равно о родне заговорили…» Решил сказать — раньше, позже, какая разница?
— Тут такое дело, Ши-фу… У меня есть знакомая девушка, Таня. Похоже, она серьезно больна. Вы не могли бы осмотреть ее?
— Ты не особенно боишься за безопасность этой девушки, если просишь меня встретиться с ней.
— Может, и так. Вот если бы Чен собирался с ней встретиться…
— И что тогда?
— Я уже сказал.
— Так и передам ему, — усмехнулся Мастер, — оставь телефон, я зайду.
— Мы можем зайти вместе.
— Нет, я один. Я посмотрю Таню, а ты пойдешь со мной.
«Ну, волк!»— почти восхитился Андрей хваткой китайца. Для него это выглядело так, словно матерый полярный волчище (машина длиной полтора метра и весом в восемьдесят килограммов) дернул в сторону лобастой башкой, клацнул пастью, и северный олень забился в конвульсиях. А поглядеть со стороны — шли двое, мирно беседовали. И все же Андрей не чувствовал себя сцапанным олешком — скорее, тоже волком, пусть поменьше.
— Я и не отказываюсь, — пожал он плечами.
— Надеюсь. Главное, чтобы ты не отказался в последний момент.
Некоторое время они прошли молча. Тропа вела их низкорослым черным сосняком, увешанным снежными шапками, а затем, смутно белея среди сугробов, стала спускаться под гору, к верхушкам березовой рощи.
— Шао-линь, — произнес по-китайски Мастер, показав на сосны, затем повторил по-русски:
— Молодой лес. Потом большой будет.
Тропа стала узкой, так что пришлось идти гуськом, и разговор снова прервался.
— Меня больше беспокоит твоя слабость, чем болезнь твоей девушки. Твои силы понадобятся, — начал Мастер, когда тропа расширилась и они пошли рядом. Тон его изменился, похоже было, что китаец собирался говорить о чем-то действительно важном для него.
— Вы сказали, что у меня нет выбора. Почему? — Андрей вспомнил разговор в зале, и тот, давнишний, состоявшийся в парке Сучжоу.
— Так оно и есть. Твоя слабость не случайна. Так действует потустороннее. Во время наших занятий мы слишком приблизились к нему.
