Вдоль изрезанного фиордами побережья лежат скопления низких островов, многие из которых во время прилива скрываются под водой. Дно между островами усеяно бесчисленными подводными рифами, острыми, точно зубы дракона; местные рыбаки называют их «потопилками» — от одного этого слова пробирает озноб. В прошлом они погубили великое множество судов, и даже при нынешних чудесах электронной техники рифы внушают капитанам ужас, когда темной ночью на море обрушивается шторм или когда непроницаемый саван тумана покрывает и море, и сушу.
Архипелаг Бюржо — одно из таких скоплений островов. Для западного мира их «открыл» в 1520 году португальский мореплаватель Хоаз Альварес Фагундес. Он назвал этот архипелаг Островами одиннадцати тысяч девственниц в честь войска святой Урсулы Колонской, которая в 14 веке с небывалым в истории человечества простодушием повела одиннадцать тысяч девственниц в поход против язычников Святой Земли. Фагундес был, очевидно, великим циником, ибо эти оголенные ветрами, каменистые острова абсолютно бесплодны, и к тому же их едва ли можно назвать девственным уголком земного шара.
Но зато море, омывавшее острова, было в те времена далеко не бесплодно. В нем кишела жизнь. Многочисленные стада тюленей, китов и моржей обитали в богатых планктоном водах вдоль обрывистых берегов и на прибрежных отмелях. А рыба! Лосося, трески, палтуса, пикши, морского языка водилось тут столько, что, даже стоя на берегу, охотники, вооруженные острогами, добывали множество рыбы — хватало, чтобы наполнить лодки до краев. В ненастье Юго-западное побережье превращалось в сущий ад, но зато тут имелось немало удобных бухт; храбрецов, умеющих собирать жатву с морских угодий, здесь ждал богатый урожай — надо было только не бояться риска.
И начиная со времен Фагундеса, а скорее всего и раньше, европейцы отважно шли на риск. Баскские китобои промышляли в этом районе еще в начале 16 века; туши загарпуненных левиафанов они вытаскивали на берег, где и перетапливали китовый жир. Следы баскских жироварен сохранились и поныне. За басками не замедлили последовать французы. Они ловили треску и строили на побережье летние базы, самые отдаленные из которых потом служили убежищем для беглецов с английских кораблей. Французские поселенцы вели весьма примитивное существование, почти как индейцы племени микмак, перебравшиеся на остров из Новой Шотландии, когда коренное население Ньюфаундленда, беотуки, было уничтожено европейскими завоевателями. Французы вступали в брак с микмаками, а позже к ним стали присоединяться беглые англичане и ирландцы, не вынесшие рабских условий на английских рыболовных судах, которые ежегодно посещали восточные и северо-восточные берега Ньюфаундленда; так на острове возникли люди новой, особой породы.
Это был народ суровый и независимый — иначе он бы просто не выжил. Будучи изгоями, ньюфаундлендцы не решались селиться большими деревнями. К тому же для промысла они располагали лишь гребными лодками и уходить далеко от дома не отваживались; в таких условиях небольшие аутпорты избавляли рыбаков от борьбы за районы лова.
Поселения в одну-две семьи лепились, точно моллюски, к нависшим над морем скалам. Рыбакам достаточно было крохотной площадки, чтобы поставить хижины, и небольшой бухты неподалеку, чтобы укрыть лодки от непогоды. К концу 19 века на Юго-западном побережье насчитывалось больше восьмидесяти рыбацких поселков. Каждый из них состоял из нескольких двухэтажных каркасных домов, окаймлявших бухточку, в которой, точно отдыхающие на воде птицы, плавали на привязи выводки поджарых плоскодонок и пузатых яликов.
Эти редкие крохотные вкрапления человеческой цивилизации, прилепившиеся к узкой береговой полосе, часто у подножия отвесных утесов, были отделены друг от друга многими милями неспокойного моря; но оно же и объединяло аутпорты, ибо они жили исключительно морем; море заменяло им дороги, оно любило их и повелевало ими, оно кормило их и убивало.
В глубине острова рыбаки находили лишь безлесные гранитные холмы, округлые голые громады, но в устьях нескольких рек росли ели и лиственницы, и когда наступали зимние морозы, люди шли под прикрытие деревьев и жили там в примитивных бревенчатых хижинах, пока весна снова не посылала их к морю.
