Кинжал Улугбека - страница 10

Договорились, что Олег пойдет в институт археологии, а Марат с ребятами - в город, и ночевать они будут у Марата.

Солнце поднялось высоко, и стало по-настоящему жарко. Шли по мягкому асфальту, как по резине. Улицы заполнились народом, запестрели, зашумели. Кроме европейской одежды - тюбетейки, халаты-чапаны, а у некоторых мужчин мягкие кожаные сапоги с блестящими резиновыми галошами. Много женщин в свободных платьях из радужного панатласа, а под ними яркие шароварчики с золотой или серебряной нитью. И косички у девушек с вплетенными побрякушками. Сорок штук! И все кругом очень смуглые, бронзоволицые. Туристов сразу отличишь.

На прилавках под навесами груды фруктов, стопки лепешек, подвешены светящиеся кисти винограда - фиолетовые, зеленые и розовые и янтарные дыни в плетенках. В ведрах цветы, а у одной тетки в тазу плавают головки роз. Шашлычники у длинных металлических мангалов на высоких ножках переворачивали шампура с мясом, испускающим дивный дымный дух, щекочущий глаза и ноздри. Возле уличного тандыра - печки, похожей на круглый толстобокий сосуд, наблюдали, как лепешечник в длинной рукавице бросает на внутренние раскаленные стенки пирожки с мясом - самсу, а они прилипают и жарятся.

Сувенирные магазины были полны коврами, сундуками, обитыми цветной жестью, шитыми золотом шелковыми и бархатными халатами, вышитыми накидками - сюзане, женскими украшениями: ожерельями, браслетами и странными кокошниками с металлическими подвесками и бусинами - тилля-кош они называются, «золотые брови». Ну и, конечно, много яркой расписной глазурованной керамики и глиняных фигурок козликов, коней, баранов и сидящих баба-ев - стариков.

- Я хочу купить Олегу осла, - заявила Гера, и Паштету стоило большого труда ее отговорить.

Разумеется, самаркандскими глиняными ослами Олега не удивишь. Но здесь было много и живых, всамделишных, запряженных в повозки. Они неторопливо, спокойно цокали копытцами среди машин и стояли вместе с ними «припаркованные».

А еще деньги. Надо было лх обменять на узбекские. Сумы - бумажные деньги, таньга - монета. Пятьсот сумов - один доллар. Заграница!

Перевалило за полдень, настало время кок-чая. Здесь популярны не кафе, а чайные - чайханы. И не столики со стульями стояли на открытых террасах, а большие низкие помосты - шипаны, застеленные коврами и одеялами, а на них низенькие широкие столы - пантахты, покрытые скатертями - дастарханами. И все пили кок-чай, зеленый чай.

- Как можно пить горячее в сорокаградусную жару? - удивлялась Гера.

- Освежает лучше холодного, - сказал Марат. - Сами увидите.

Пока он стоял в очереди, сняли обувь, как это делали все, забрались на шипан и устроились на ковре перед пантахтой. Паштет сидел в позе лотоса и с наслаждением шевелил голыми пальцами. Они рассматривали людей на улице и картины на стене: подсолнухи в кувшине и какое-то народное действо. Табличка под этой картиной гласила: «Самаркандский народ встречает Николаева и Терешкову».

- Старая картина, - сказала Гера. - Николаев и Терешкова летали в космос еще до нашего рождения.

Марат принес три заварочных фарфоровых чайничка и объяснил, что наливают по половинке пиалы и пьют небольшими глоточками, чтобы почувствовать вкус и аромат. Окружающие так и делали: наливали понемногу и не спеша пили перламутрово переливающийся в белом фарфоре кок-чай. И разговаривали. Напротив, опираясь на валик - люли, сидел бабай в чалме и пиджаке с орденами.

- Как они ходят в халатах? У дядьки стеганый - ватный, что ли? - поинтересовалась Варя, указывая глазами на красивого бородатого старца.

- Эффект термоса. Снаружи - жарко, внутри - в самый раз.

По улице среди машин двигался серый длинноухий ослик, запряженный в тяжелую повозку. Поклажу венчал большой сундук.

- Он же не лошадь-тяжеловоз, как можно маленького так нагружать? - возмутилась Гера.

- Разве это груз? Они очень выносливые. И не такое возят.

После чайханы ребята захотели посмотреть «старый город», и он оказался рядом, спрятанный среди чинар, тополей и современных домов. Настоящий глиняный лабиринт - узкие извилистые улочки с седыми, прокаленными солнцем, глухими глинобитными заборами - дувалами. Что делается в пыльных двориках, можно было увидеть только случайно, если открывалась дверь в заборе. На этих улочках текли арыки - неглубокие канавки с темной пенящейся водой антисанитарного вида, встречались невозмутимые белые и черные курдючные овцы, зад которых свешивался подушкой и покачивался на ходу. В пыли возились голопузые бритоголовые дети. Те, что постарше, приставали: «Бонжур!» «Хеллоу!»,- рассчитывая на сувенир или монетку, но Марат крикнул «Брысь!»-и они отстали. В мавзолее Гур-Эмир под нефритовым саркофагом покоился прах Тимура, Тамерлана, Тимурленга - «железного хромца», человека с хромой ногой и сухой рукой, величайшего тирана всех времен и народов. Над могилой Улугбека лежала скромная серого мрамора плита.