Самого Дуффа сдернули с седла крюком, и уже на земле убили, вогнав кривой нож в основание шеи. Сделавшие это гирканцы отрезали воину пальцы на руках и выкололи глаза.
Этот погром видели оставшиеся защитники города. Теперь они дрались уже не за победу, а просто за достойную гибель.
Баглараг стоял теперь, со всех сторон окруженный вражеским лагерем.
Лесные гирканцы жарили на кострах руки и ноги убитых киммерийцев. Таков был их вековой обычай.
Той же ночью еще несколько человек попробовали улизнуть из обреченного городка, спустившись к реке. Но венты настигли их на своих быстроходных ладьях, опрокинули утлые суденышки беглецов, а потом воды реки окрасились алым. Это проломили палицами одну за другой мелькавшие над серой водой черноволосые головы.
Дождь погасил пожары, но на следующее утро обстрел начался снова. Баглараг умирал, корчился в муках. Бои теперь шли в самом городе, но еще долго защитники его удерживали сердце Бугларага — небольную крепостицу из речного камня. По размеру это было скорее подворье, чем настоящая крепость, но стены были крепки и не боялись огня.
Тогда Буйволк сам прибыл к месту битвы и приказал своим воинам остановиться.
Звучным чистым голосом прокричал он свои условия.
Киммерийцы уходят, отказываясь навечно от всех прав на Баглараг и все земли к северу от него. В ответ полетели только ругательства.
Разбив тараном, сделанным из ствола векового дерева, ворота, венты, наконец, ворвались в киммерийскую цитадель.
Из двух дюжин его защитников почти все погибли в рукопашной, а последний покончил с собой, бросившись на обломок собственного меча.
Буйволк приказал привести Прокшу.
— Снимите с него колодки.
Застучали молотки.
Мастер осадных дел перебирал босыми, сбитыми ногами.
— Дайте ему хорошие сапоги, накормите горячей едой. Апас!
Вперед выступил рослый, узколицый человек с белыми волосами. Он был родом самого севера, из Великих Болот.
— Слушаю, князь.
— Эта крепость отныне твоя, Апас. Это плата тебе за службу, но это и великая ответственность перед великим князем.
— Да, господин.
— Отстрой все, что сгорело, Прокша тебе в этом поможет. Оставляю с тобой половину своих людей. Я возвращаюсь в Радож.
— Да, господин.
— Сделай так, чтобы даже духу киммерийцев не осталось тут. Чтобы ни тел, ни утвари, ни оружия, будто они просто исчезли.
— Да, господин.
Апас огляделся. Пожалование нельзя было назвать особенно щедрым. В Баглараге жило едва ли пять сотен человек. Две сотни киммерийских воинов, некоторые из которых приехали к месту службы с семьями, какие-то ремесленники, немногочисленные торговцы. Сейчас городок сильно выгорел и пострадал от обстрелов камнями. Но все же теперь он — наместник этой крепости.
Апас знал, что степняки не любят настоящие города. Это страна вентов черпала мощь в городах, а лежавший к югу Киммерийский Каганат держался на силе конного воинства.
И все же на границах своих владений киммерийцы строили небольшие опорные крепости, да и в глубине страны имели несколько постоянных поселений.
Апасу вдруг стало не по себе.
Зачем князю понадобился этот захудалый Баглараг? Зачем он нарушил мир с Каганатом? Что будет делать он, Апас, когда с юга, мстить за смерть своих сородичей в Баглараге, придут киммерийцы?
Апас не знал, да и не мог знать, что взятие Багларага стало событием, которое в очередной раз повернуло колесо мировой истории.
Что оно положит начало великой войне между Лесом и Степью, между народами, живущими в войлочных шатрах, и народами, живущими в деревянных домах.
Но даже если бы Апас знал все это, что он мог поделать?
Он был простым воином-латником на службе младшего князя Буйволка, который сам был на службе у великого князя Видослава.
— Это честь для меня, господин. — сказал Апас вместо всего того, о чем думал.
