Полковский отправился к себе в управление, связался с начальником следственного отдела, доложил, спросил, кто будет вести дело. Панкратов ничего не ответил, по-хамски положил трубку, буркнув: "Не твое дело", из чего следователь заключил, что возбуждать производство и начинать его вести уже можно. Но уже завтра Нахрапов отберет его у Полковского и передаст в соответствующие инстанции, если вообще не прекратит.
У Полковского испортилось настроение.
Через пару часов позвонила из лаборатории Людмила Николаевна, доложила, что пассажир Ил-86, прибывший рейсом Москва -- Новый Уренгой, умер в 14.30 по местному времени естественной смертью: остановка сердца. Змея здесь ни при чем, хоть она и ядовитая. По характеру раны от укуса и экспресс-анализу крови можно сказать, что яд не успел распространиться по кровеносной системе, поскольку таковая уже не функционировала.
-- Но, -- добавила Прокубовская, -- предупреждаю, что это лишь первичная, сырая информация. Настоящая экспертиза впереди.
-- Когда это у вас первичная информация противоречила заключительной? -- пробурчал Полковский и положил трубку.
Дело рассыпалось, не успев начаться, а его еще расследовать надо. Бредятина какая-то. Залез человек на полку в самолете, никто этого не видел: когда, почему. А он там возьми да и умри от разрыва сердца. А тут еще змея подвалила и благополучно вонзилась в ногу. Абсурд. Босх позднего периода. А ведь чудеса надо экономить. Не останется скоро чудес-то...
Полковскому показалось, что если бы он сейчас вторично осмелился побеспокоить Панкратова, тот бы прекратил дело немедленно. Неосторожного убийства не было.
Моисеевская змея опоздала.
Ее, Елену Ивановну Моисееву, можно привлечь лишь в административном порядке. Если только у аспида выявится стресс или синяки -- по закону о защите прав животных можно привлечь хозяйку за жестокое обращение. И нечего своих змей без разрешения провозить, да еще по самолету прогуливать. Но на всякий случай Полковский позвонил в центральное справочное бюро МВД в Москве и попросил установить для него номер телефона Евгения Олеговича Терехова. Номер ему бы выдали через пять минут, но вторично он дозванивался в Москву целых полчаса. Там уж и забыли о его запросе.
Закурив и удобнее расположившись в кресле, Полковский набрал номер банка, в котором работал Терехов. Готовясь к этому звонку, он почему-то решил, что ему не хватает уверенности в себе, и даже причесался и поправил галстук: так оно вернее.
-- Приемная Терехова, -- ответил ему девичий нежный голосок.
-- Попросите, пожалуйста, Евгения Олеговича, -- как можно солиднее произнес Полковский.
-- Кто его спрашивает? -- спросила секретарша.
Ох уж эти секретарские штучки: отточенные шаблонные фразы, тактика -шефа ведь нету на работе, а кто звонит, нужно узнать, прямо шантаж какой-то: пока не представишься, тебе не расскажут, что Евгения Олеговича нет и уже никогда впредь...
Впрочем, исполнительная служащая еще ничего про это не знает, а когда узнает, пойдет на биржу труда. Полковскому пришлось оповестить девушку о том, что ее начальником интересуется старший следователь Полковский. Нисколько не удивившись, та ответила, что Евгений Олегович в отпуске и будет на следующей неделе.
Полковский возликовал, ибо, как всякий нормальный человек, предположил, что председатели советов финансовых групп отдыхают на югах, где кожа их бронзовеет и они как раз ходят в легких парусиновых брюках. Он уточнил:
-- А как бы мне его отыскать? У него с собой есть мобильный?
Девушка ответила, что ее начальник уехал на Кипр, и выразила сомнение по поводу того, что это необходимо знать. И номер мобильного не дала.
Полковский положил трубку и подумал, что вряд ли он дозвонится даже по "Алмазной" президентской связи Терехову туда, где сейчас пребывает его мертвое тело. Но позвонить на Кипр все-таки стоило. А вдруг кто-то ответит, вдруг сам Терехов... Полковский потряс головой, отгоняя путаные мысли, и отложил все звонки на потом.
Он завел новую папку, подшил в нее имеющиеся протоколы, заключения, сделанные Смершем фотографии, и поехал к Нахрапову.
