Киевский лабиринт - страница 53

— Не думаю, — разглядывая трупы, покачал головой Ардашев. — Души этих грешников давно ждут в аду. Однако «неотложку» все равно придется оповестить. Пусть их вывезут отсюда.

Появилась горничная. Увидев происшедшее, она вскрикнула и скрылась за дверью.

Пока Ардашева соединяли с дежурным полицейского управления и «Скорой помощью», за окнами всплыли утренние сумерки, в которых, точно на копирке, проступали очертания домов и деревьев. Киев просыпался.

Судебный следователь 3‑го участка Владимир Павлович Имгарт, сидевший за столом напротив Клима Пантелеевича, громко, точно ямщик в трактире, потягивал чай из блюдца и с аппетитом уплетал бутерброды, приготовленные горничной Могилевского.

Каширин, утонув в кресле рядом с хозяином дома, курил папиросу. Он уже выпил две рюмки водки и теперь чувствовал, как по всему телу растекалась легкая и приятная истома. И только начальник сыскного отделения Ткаченко не находил себе места. Держа руки за спиной, как арестант, он мерил комнату аршинными шагами, вздыхал то и дело и качал головой.

— Да успокойтесь, Николай Дмитриевич, — дожевав бутерброд, выговорил следователь. — Ведь все закончилось как нельзя лучше: Жоржик и его сподручные получили по заслугам. Расследования по убийствам ювелира Гиршмана и его помощников, барона и баронессы Красицких можно прекратить. А кроме того, мы закроем дюжину дел, в которых замешаны эти два беглых каторжника, однодельники Непорецкого. Вот и дворника злодеи чем-то опоили, что он никак в себя прийти не может… Как бы бедолага с ума не сошел. Только господь шельму метит: попались душегубы на мушку Клима Пантелеевича. Возмездие, как говорится, настигло…

— Це, безсумнівно, так, — кивнул главный сыщик города. — Но как теперь мы сможем выйти на главного распространителя фальшивых купюр? Жоржик был единственной нашей надеждой… Така ось заковика, пане…

— Не волнуйтесь, господа, — проговорил Ардашев. — Я найду человека, который стоял за Непорецким. Правда, теперь, после его смерти, это будет сделать несколько труднее.

— Что вы имеете в виду? — встрепенулся Ткаченко.

— Видите ли, вчера я предполагал, что отыщу этого субъекта сегодня-завтра. Но после того, что здесь произошло, мне, вероятно, понадобится на день-два больше.

— Це зовсім не проблема — день-два… Ми шукаємо його вже місяць.

— А может, все-таки вы поделитесь с нами своими соображениями? — осведомился следователь. — Как говорится, одна голова хорошо, а две — лучше.

— К сожалению, господа, я не имею привычки выставлять напоказ свои догадки. Потерпите немного, придет время, и вы вместе со мной арестуете преступника. А пока мне не хватает нескольких завершающих штрихов для того, чтобы дорисовать портрет главного злоумышленника.

— Что ж, — вздохнул Имгарт, — воля ваша. Однако хотелось бы, чтобы череда этих убийств наконец закончилась.

— Поверьте, Владимир Павлович, я тоже этого хочу. Но не в моих силах предотвратить все преступления на свете. К тому же противник наш очень умен и дерзок. И вполне возможно, он опять попытается свести счеты со мной, — Ардашев развел руками и добавил: — Всякое может случиться.

— Ладно. Даст бог, все образуется, — вымолвил коллежский секретарь и, выглянув в дверь, заметил: — Фотограф и судебный врач уже закончили работу. Трупы увозят. Да и нам, панове, пора на службу…

Судебный следователь вытер салфеткой рот, поднялся из-за стола и, обращаясь к Могилевскому, сказал:

— Спасибо за хлеб-соль.

— Не за что, господа, не за что, — тихо вымолвил отставной статский генерал, который все еще никак не мог прийти в себя (о чем говорило его бледное, как писчая бумага, лицо).

— До побачення, — кивнул на прощание сыщик.

— Всего доброго, господа, — ответил Могилевский.

— Думаю, еще увидимся, — проронил Каширин.

— Честь имею, — попрощался Клим Пантелеевич.

Когда передняя опустела, Терентий Петрович, глядя на дыру в двери, произнес:

— Прости, Клим, что иногда бывал к тебе несправедлив. Все ошибаются, и я — не исключение…Рискуя жизнью, ты спас от верной гибели не только себя, но и всех нас. И за это я тебя искренне благодарю. — Он обнял Ардашева.