Русское язычество уже обсуждалось нами (см. Гл. II). Хотя языческий культ был запрещен с конца десятого века, искоренить язычество было не так легко. Сначала только городские жители приняли христианство более или менее серьезно, в отдаленных сельских районах под тонким покровом христианских обрядов язычество долго сохраняло свои позиции. Результатом было так называемое «двоеверие». Люди могли носить кресты и ходить в церковь, но они продолжали отмечать и языческие праздники.
Постепенно два обряда слились при победе христианства, по крайней мере внешней. Христианские святые заняли в сознании людей место древних божеств. Илья Пророк отождествился с Громовержцем Перуном; древний бог Велес трансформировался в святого Власа; святой Трифон ассоциировался с соколиной охотой и так далее.373 Древние языческие праздники были приурочены к христианским святым дням; так традиционный Семик (дни летнего солнцестояния) совместился с Троицей (Пятидесятница).
Сначала приспособление было механическим. Однако постепенно старые верования слабели, а новые укоренялись. По сути дела, язычество не имело шанса противостоять христианству не только поскольку оно было более развитой религией, но и потому, что оно представляло более развитую цивилизацию в целом. Будучи принятым элитой русского общества уже в одиннадцатом веке, новая вера дала ряд истинно просвещенных лидеров.
Именно «культ» – то есть совокупность церковных богослужений и молитв – наилучшим образом раскрывает суть греческого православия, а отправление службы составляет суть православного культа. Действительно, говоря исторически, преимущественно через богослужение (или через церковный обряд в целом) жители Киевской Руси получали представление о христианстве. Наверняка, символизм церковного обряда сначала могли оценить только немногие. Однако в церковном богослужении было много элементов, которые, в меньшей или большей степени, трогали большинство прихожан. Таковыми были, например, чтения из Нового и Ветхого Завета, составлявшие часть богослужения: гимны, исполняемые по так называемому «канону», прославляющие Христа и Деву Марию, молитвы о заступничестве, обращенные к ним, хоровые псалмы особого рода (известные как кондак),объясняющие значение церковных праздников и так далее. Все это исполнялось не только на латинском и греческом, но и на славянском языке, и поэтому было доступно аудитории. Иконы и фрески, изображающие библейские сцены, иллюстрировали содержание чтений и гимнов и, несомненно, очень помогали прихожанам. В заключение дальнейшие объяснения предлагались в проповедях. Проповеди, особенно когда их читали выдающиеся священнослужители, обычно записывались и распространялись среди грамотных людей, количество которых значительно увеличилось к концу одиннадцатого века. Кроме проповедей, выдержки из работ византийских отцов Церкви и жизнеописания святых также были в распоряжении читателей, помогая им укрепляться в новой вере.
Каково было общее влияние православного «культа» и дидактической литературы на умы первых поколений прихожан на Руси? Возможно самым главным результатом было новое чувство моральной ответственности каждого человека за свои дела и даже мысли, поддерживало которое идея будущей жизни и Страшного Суда. Хотя категория будущей жизни существовала и в славянском язычестве, вряд ли с ней связывалась ответственность за жизнь на земле. Как бы далеки ни были русские неофиты от христианского идеала в своей реальной жизни, этот идеал стал важным фактором их сознания. Если он грешил, то он и раскаивался, а новый элемент внутренней борьбы за лучшее, обогащал его духовную жизнь и религиозный опыт. Таким образом, в русском характере произошла важная психологическая трансформация.
Трансформация коснулась не только личности, но и общества в целом. Новое отношение сделало возможным для законодателя ликвидировать старый обычай кровной и родовой мести. Говоря шире, понятие индивидуальной ответственности шло рядом с понятием ответственности социальной. От церковных лидеров ждали указания народного пути, и некоторые из них исполняли свой долг со всей ответственностью, выступая, например, против института рабовладения. Монастыри превратились в центры того, что можно назвать социальной работой; в них организовывались больницы, приюты для престарелых, они также занимались благотворительностью. Многие князья следовали этому примеру.Образование тоже финансировалось как князьями, так и Церковью, и именно Церковь первой приняла на себя задачу написания истории нации.
