Киберпанк - страница 65

Андрей, известный как Groove, переехал с матерью в Москву, когда ему было 10 лет. Пытаясь прокормить себя и сына, мать работала на двух работах и приходила поздно. Чтобы чем-то занять сына, она записала его в компьютерный кружок находящегося рядом здания СЮТ. Там Андрей загорелся программированием и быстро освоил сначала BASIC, потом Pascal и C. А когда СЮТ подключился к интернету, стал осваивать сетевые технологии.

Саня aka Major напротив родился в богатой московской семье. Отец у него занимал руководящую должность в одном из первых московских провайдеров интернет и с раннего возраста приучил сына к компьютеру. Пользуясь неограниченным доступом тогда, когда многие еще даже не знали, что такое интернет, Санек стал завсегдатаем андеграундовых борд типа hackzone.ru, где познакомился с ранними хакерами рунета и многому научился. Первой системой, которую он взломал, был сервер провайдера, где работал отец.

Рома aka Dark Stranger была самым старшим в компании. В конце 80-х она занимался взломом защиты на спектрумовских играх под ником Otherguy, а когда родители купили PC, стал осваивать новую платформу. На протяжении 90-х Рома побывал в составе около десятка крак-групп, и последней в этом списке стала Slow.

Виталий aka CodeMaster помимо учебы в институте, работал в небольшой security-фирме, занимаясь проверкой уязвимости систем клиентов. Первый компьютер у него появился только в 1999 г., но уже через пару лет по уровню знаний он не уступал опытным программистам. Виталик всегда полностью отдавался своим увлечениям. В детстве, в списке его интересов были настольный теннис, рисование, игра Magic the Gathering и каратэ. Компьютеры стали последней и самой главной страстью в жизни.

— Кстати, вам не показался странным тот чудак в темной рубашке, которым к нам подходил?

— Почему странным?

— Мне показалось, он похож на мента. Как будто вынюхивал что-то.

— Да брось. Менты в «Виртаун» не ходят.

— Туда сейчас все ходят. Не удивлюсь, если как-нибудь увижу там Билла Гейтса.

— И чтоб ты ему сказал?

— Ничего. Я бы купил большой торт и поиграл в старую-добрую игру «Накорми миллиардера».

Приятели дружно засмеялись.

Проходя мимо торговой точки, продающей летние шапки, один из компьютерщиков остановился и примерял бежевую кепку с черной буквой «H».

— Ну че, как? — поинтересовался он у друзей.

— Тру.

— Воистину тру. Тебе идет.

— Окей, беру. Буду носить.

Они перешли через дорогу и спустились по эскалатору в метро. Каждый из них жил на разных станциях метро, но это не было препятствием для риаллайфовых встреч минимум раз в неделю. Выходя из вагона метро, хакеры не прощались. Они знали, что через час снова встретятся, только теперь уже в более привычной обстановке.

Они втроем счастливой семьей разместились перед телевизором и стали ждать начала. Пока на экране шла реклама, Машка вдохновенно рассказывала Ларисе о своем фантастическом полете на параплане над Ниагарой и других впечатлениях, оставшихся от похода в «Виртаун».

— Мамуль, тебе надо тоже полетать. Это так— классно. Я махала руками и могла управлять. А внизу водопад, джунгли, животные пробегали. Я даже ветер чувствовала. Вообще класс.

— Не сомневаюсь.

— Па, сходим в следующую субботу еще раз? Ну пожалуйста, пожалуйста.

— Хорошего понемножку. Наш семейный бюджет не позволяет каждую неделю летать.

— Ну хорошо, через неделю.

— Посмотрим.

— Кажется, начинается. — объявила Лариса.

Реклама закончилась и на экране появилась та самая бойка тележурналистка Оля, которая задавала ему вопросы. Кирякин узнал свой кабинет, где проходило интервью, а потом и самого себя.

— Ой, папка! Это ты!! — закричала от восторга Машка.

Лариса оценивающе посмотрела на мужа и осталась довольна.

Журналистка стала задавать свои вопросы, и Кирякин спокойно рассказывал, какие компьютерные преступление в последнее время совершили хакеры и как с ними борется отдел «К».

— Пап, а ты видел настоящих хакеров? — спросила дочка.

— Видел.

— Какие они?

— Обычные.

— Ууу. — разочарованно протянула Машка.

Сюжет длился ровно 15 минут, как Кирякин и подозревал, многое было вырезано. В телевизоре прозвучал последний вопрос журналистки: