— Ки-ат? — веки их миндалевидных глаз не дрогнули, а хроматофоры тонкой, абсолютно гладкой кожи едва среагировали на невежество эйджи. — Что вы? Как?
— Я офицер. Капитан армии, — отрывисто кивнул Этикет. — Особый отряд неформальных войск подвальной и чердачной дислокации. Боевые акции в магазинах и офисах. Срочно нуждаюсь в продовольствии.
Кое-что туристы-туанцы поняли — «офицер», «армия», «нуждаюсь», «срочно»… Свои лингвоуки они выключили, чтобы попрактиковаться в языке, который еле-еле знали по разговорнику. Но армейских они — сами из сословия потомственных воинов — традиционно уважали в любых мирах, как потенциальных противников. На их лицах появились как бы плаксивые улыбки.
— Офицер! Пожалуйста.
Продавцы, соблюдая честь заведения, сохранили на лицах почтение. Хохотали они потом — после окончания смены, в раздевалке, но сейчас, чтобы клиент, так изящно разыгравший чванливых пришельцев, знал, что его выдумка одобрена, ему положили задаром лишних полпорции и прибавили на память сувенир от магазина.
Вернулся Этикет с подносом, на котором стояла пара плоских судков и бутылка с водой. Он разместил все на свободном столике и стоя ждал, когда Хиллари соблаговолит подойти.
— Там все недоумки, — буднично пояснил Хиллари, почему он не ищет приятелей через биржу труда, — они не понимают тех блестящих перспектив, которые я предлагаю…
— Я тоже не вплетаюсь, — оскалил зубы парень с фенечками.
— А именно, — размеренным тоном, каким он диктовал протоколы, начал Хиллари, — бесплатное жилье в престижном районе, полностью оборудованное аудио— и видеотехникой, проплаченный вход в Сеть — это раз. Высококачественные продукты и спортзал за мой счет — два. Бездна свободного времени для саморазвития и творчества — три. Чтобы это сразу увидеть и оценить, надо обладать гибким умом и уметь ощущать ситуацию с разных сторон. Вы не прошли тест. Извините, меня ждут.
И под их тихий сдавленный стон Хиллари, чуть подавшись вперед, встал и пошел к столику, где маячил Этикет.
Он ел недорогую, но натуральную яичницу с овощами, одновременно тихо беседуя с раскаявшимся беглецом.
— Я все знаю. Ничего не надо объяснять. Почему не позвонил сразу?
— Босс, только вчера выяснилось, что донос на Конрада Стюарта был ложным. Агент, который якобы его отправил, в самом деле ничего не посылал в штаб А'Райхала. Версия о принадлежности Фердинанда к Партии поставлена под сомнение, а приказ «взять живым или мертвым» отменен.
— Откуда у тебя такие сведения?
— Из отдела связи Департамента федеральной политической полиции. — Не раскрывая всех секретов, Этикет решил быть с боссом откровенным, насколько это возможно. — Но первое время я не был уверен, что при передаче его полиции вновь не возникнет угроза его жизни. А у нас в проекте нет мест, оборудованных для содержания людей под стражей. Вы бы его сдали гражданским властям, как это обычно делается, а опасность для жизни не исчезла бы. Убитого или умершего гораздо легче объявить тем, кем он должен быть согласно опубликованной версии. Но ситуация остается тревожной…
— Я приложу все силы, чтобы он остался у нас, в безопасности. Я обещаю тебе это. Мы сможем разрешить проблему, если вы вернетесь.
— Да, босс. Дольше медлить нельзя. У него сильный психологический шок. Ему нужна медицинская помощь.
— Я организую обследование и лечение, Этикет. Назови точно время и место, куда за вами прислать флаер.
— Я всегда был уверен в вас, босс. Я знаю, что мы поступили неправильно, но у нас не было иного выбора. Его шли убивать. А наша цель — служить и защищать.
* * *
— У меня все люди заняты, — голос Туссена был категоричным. Он знал, что Пальмера можно убедить, если найти побольше доводов.
— Но мне нужно привести Маску из подвала.
— Некому водить дистанта, все при деле. Молния пришла на последний контроль, ей пишут допуск к боевой работе. У Принтера глаз закосил. И потом, этот хлам из Blue Town Bank, расстрелянная кукла — по ней надо составить экспертное заключение. Сам посуди, Пальмер, — кого я могу выделить?
— Но… — Пальмер начал теряться; самое время направить его в нужное русло.
