— Это он линейкой груди в фильмах обмеряет, — продолжал Гаст мерзким голосом, — чтоб определить степень голизны в процентах, а потом штамп ставит — какой фильм можно смотреть детям. У него номограмма пристойности есть, туда все вписано — грудь, зад, пупок… особенно пупок! Показ на экране пупка есть растление нации…
— Ну как же — омфал!..
— А можно при мне матом не ругаться? Тем более таким, какого я не знаю.
— Омфал — это священный Пуп Вселенной, камень, на котором держится мир. Он остался на Старой Земле, его там туристам за деньги показывают.
— Все равно звучит матерно.
— Да, в их программу подготовки не включены аскеза и напряженная система преподавания основ веры, — развивал Снежок свою мысль, — но на что ориентированы их многочасовые танцы под психоритмы? В достаточной ли степени проверены на зомбизацию их излюбленные фильмы и мелодии?.. Мы долгое время недальновидно пренебрегали организацией Пророка Энрика и не вдумывались в само название «колдовской рок», а ведь оно появилось неспроста. Теперь Пророк прибыл в Город — чего мы можем ожидать в связи с этим? Атмосфера в Сэнтрал-Сити напряжена, высок индекс агрессивности, резко участились акты вандализма и терроризма. Комиссия рекомендует…
— Запретят! Запретят! — поскуливал Гаст.
— …рассмотреть вопрос на расширенном заседании совета социальных комиссий в течение ближайшей недели.
— Отмазались. — Гаст перевел дыхание. — Скажут — «мы смягчили напряженность», а сами будут за нервы тянуть до последней минуты… словно нарочно провоцируют!.. Вообще надо переселяться к медикам и жить там, в «Здоровье», а то здесь, на воле, — будто в центрифуге тебя крутят, без транков точно с ума съедешь. Куда ни сунешься — сплошная панихида, все про подкомиссию толкуют. Как тут себя за упокой не отпевать, когда выйдешь в коридор — и сразу лоб в лоб с «ликвидатором» столкнешься!..
Хиллари нахмурился. Да, Горт сказал: «Я вызвал команду „ликвидаторов“, но чтоб они открыто шастали по зданию… кто им позволил?!»
— Что, прямо так и ходят?
— Ага, как в чумном городе кресты на дверях ставят.
— Это был сон. Они тебе приснились. Сейчас этот сон кончится, а ты займись лучше своей работой, — мирно сказал Хиллари, отходя.
Итак, объект определен. Снежок = Джолион Григ Ауди. Что это нам дает? Да ничего, кроме того что конгрессмен потратил тучу денег на покупку интим-куклы с внешностью девчонки. Он виновен — но лишь в нелегальном приобретении незарегистрированной кибер-техники. Скорей всего, Маска была учтена как дефектная и списана в утиль, поэтому в списках пропавших ее нет и быть не может.
Да, Снежок — порочный тип. Правда, он строго зарегулирован; другой за эти деньги нанял бы три дюжины живых девчонок — и каждой бы испортил и судьбу, и психику. Кукла — совсем иное дело; она — вещь, неодушевленный предмет, у нее не спрашивают, нравится ли ей, как ее используют. Она не подаст в суд, не будет шантажи…
Джолион, наверное, рассчитывал купить покой, комфорт и безнаказанность — и все это, как в одном флаконе, в лице идеальной кибер-любовницы. Абсолютно покорная, вечно наивная и юная… Воплощение тайной мечты! И вдруг — такая перемена! Кукла с мечом, объявляющая войну, говорящая на уличном жаргоне, мыслящая в обход Первого Закона…
Снежок дорожит репутацией, местом в парламенте. Если все узнают, что ведущий моралист не прочь развлечься с малолеткой… даже с куклой… Маска догадалась, куда его ударить побольней.
«Пока, — подумал Хиллари, — я повременю вносить опознание в материалы о Снежке». Мысли вернулись к «ликвидаторам», а ноги несли его к Сиду.
«Ликвидаторы» принадлежат к презираемой военными финансовой касте, а точнее — к ненавистной контрольно-ревизионной службе. Из глубины веков за бухгалтерами «оборонки» тянется репутация казнокрадов, норовящих урезать солдатские пайки и офицерские наградные, чтобы набить свои карманы. Это они требуют отчитываться за каждый патрон, хотя дураку ясно, что экономить боеприпасы на войне — все равно что в маркетинге экономить на рекламе. С особым наслаждением ревизуют они учреждения, обреченные на заклание, всюду лезут, во все вникают, обо всем допытываются и, изнывая от садистского восторга, расхаживают по чужим кабинетам, упиваясь своей властью и впитывая мученическую тоску приговоренных, которым вид этих самодовольных пришельцев обещает не меньше, чем смертнику — внешность немногословного джентльмена, из скромности прячущего лицо под красным капюшоном с прорезями для глаз.
