Энрик встал и сделал шаг к двери; Хиллари поднялся автоматически вслед за ним, недоумевая, — и тут раздался сигнал. Включив связь и выслушав сообщение о готовности стенда, Хиллари с опозданием сообразил, что Энрик поднялся из кресла за несколько секунд ДО звонка. Как ему это удается?! А что, если в самом деле киборг? Хиллари с усилием подавил нарастающее зудящее желание крикнуть серых, оттащить Энрика в изолятор, раздеть и обследовать на наличие скрытых портов… А может, ткнуть его в бок иголкой? Тем не менее Хиллари опять помедлил покинуть кабинет, чтобы со всей возможной быстротой набрать на компе два задания: одно Домкрату — случайно встретиться по дороге, просканировать Пророка и окончательно разобраться, кто есть кто, а второе — Кавалеру…
Вскоре Хиллари нагнал Энрика, и в исследовательский отдел они вошли вместе; Энрик — по одноразовому пропуску, без контроля папиллографа.
Вторым оператором, разумеется, был Гаст. Он сутки напролет умолял Хиллари взять его, исповедовался и каялся, плакал и канючил, по-любому шефа мучил, даже в гостиничный номер к нему приходил и ныл под дверью, пока Хиллари не сдался. Еще бы, узнать, что завтра в проекте будет сам Пророк Энрик, и не увидеть его вживе — всю жизнь себе не простишь.
Обычно, когда неподготовленный человек впервые одевал шлем и видел сферический виртуальный мир, он помимо воли цепенел, но с Энриком такого не случилось. Гаст, как и следовало ожидать, онемел от восторга, и объяснять, что к чему, пришлось самому Хиллари. Стенд был налажен, мозг открыт. Взор застилало голубое сияние с пробегавшими изредка красными сполохами и их гаснущими густо-фиолетовыми следами. Хиллари перекинулся с Гастом парой стандартных рабочих фраз, что сразу привело зама в себя. Управление было в их руках, Энрик летел пассажиром.
— ВНИМАНИЕ! СТАРТ!
Мир поплыл, стремительно надвигаясь в лицо; кажется, что кресло сорвалось с опор и понеслось вперед — так быстро разворачивалась галерея объемных картин — и, поднявшись до высшей точки, рванулось вниз, в бездну, отсчитывая перекрытия и этажи. На миг захолонуло сердце. Ничего… у Энрика вестибулярный аппарат сильный — должен выдержать. Надо же и нам продемонстрировать, на что мы способны. Оттаявший Гаст набрал крупным красным шрифтом:
— ВХОД В АД БЕЗУМИЯ ОТКРЫТ.
Гул в ушах. Звуки низкие, растянутые… Дрянь! Убил бы!.. Дрянь! Мерно пульсирующее сердце отдается в голове, перекрывая грязную ругань. Маска боли, стыда и отчаяния. Пусти меня! Умелый удар кулаком, голова тут же безвольно откидывается на сторону, разлетаются волосы. Яркие лаковые капли крови одна за одной падают вниз… застывают в полете, меняют форму, превращаются в шарики, они разбиваются, расплескивая брызги. И вновь драка — молчаливая, жестокая. Кто-то темный, многорукий сцепился множеством туловищ в темноте. Вы люди, а не звери! А пошел ты!.. Бег по черным проходам, без света, без выхода, без надежды. Коридор неосвещенного дома?.. Нет! Катакомбы подвалов?.. Нет! Стены ближе, уже, идти приходится на коленях, передвигаться ползком… Канализация! Руки утопают в дерьме, лицо утыкается во что-то мягкое… Включается свет. Это полусгнивший труп, распухший, черно-синий, в зеленоватых разводах. Лицо и кисть руки объедены крысами, белеют зубы и кости… Пол проваливается, и снова полет, вместе с ревом падающей воды. Удар, переворот несколько раз, потеря ориентации. В толще воды загораются синие огни — и превращаются в глаза Энрика; он выходит из тьмы, обнаженный по пояс, с незрячим взглядом и говорит: «Пойдем, я покажу тебе смерть» — и танец в ночи, босиком на горящих углях, тело подхватывает ритм, мотив несет тебя, и пошло-поехало — бросок, переворот, кувырок, откат, сальто, еще одно и еще… и бег по коридору, и нагоняющие огни машин, а в подъезде серая мумия обнимает девчонку…
Выход. Усмешка тлеет в глазах Хиллари. Энрик осторожно, как бы боясь расплескать, снимает шлем. Лицо отсутствующее, взгляд скользит мимо. Перчаток ему не давали — незачем.
— Я все делаю правильно? — спокойный, безупречно модулированный голос. Волна испуга обдает Хиллари.
