КГБ против СССР. 17 мгновений измены - страница 8

. Е. Евтушенко получил личный телефон Ю.В. Андропова и разрешение звонить в нужных случаях — когда и по какому поводу надо было «протестовать»[30]. Председатель парламента Литвы В.В. Ландсбергис[31]. Кандидат в члены Политбюро ЦК, председатель Палаты Верховного Совета СССР академик Е.М. Примаков поддерживал многолетние служебные и личные контакты с ПГУ[32]. Сам он, по назначению в 1991 г. последним шефом советской разведки, обмолвился, что в разведку приходит не новичком. Редактор журнала «Огонек», этого рупора «перестройки», В.А. Коротич «сдал» всех своих диссидентствующих товарищей[33]. Диссидент № 1, академик А.Д. Сахаров — агент «Аскет»[34]. A.A. Собчак — в газете «Новый Петербург» выдвигалась версия о том, что он будто бы был осведомителем КГБ в университете[35]. А.И. Солженицын «…становится осведомителем в лагере без всякого давления, легко и сразу». Об этой стороне деятельности Солженицына сведения приведены в публикациях:[36]. Так пишут другие. Но от себя мы добавим, что в его книге «В круге первом» явно прослеживается знание автором ОРД, включая такие тонкие, как перехват телефонных звонков: организация, техническое оснащение и их ведение персоналом, возможные упущения по службе, дешифровка записи телефонного разговора; а в другом месте — один из принципов разоблачения «стукачей»: на основании того, что информаторы получали определенную, строго фиксированную сумму. Любопытно то, что, однажды отличившись в этом, в остальных его книгах какая-либо приверженность этой тематике более не прослеживается. Также указывают, что «Архипелаг ГУЛаг» во многом списан с одной книжонки, выпущенной в свое время геббельсовским ведомством. Ответ на вопрос: «кто дал?», — совершенно ясен: тот, кто имел доступ.

Ну, кажется, все.

И до прихода Ю.В. Андропова на площадь Дзержинского все и вся было под колпаком КГБ. Но он довел это дело до совершенства. Особенно это касается тех структур, которые расположены рядом с Лубянкой: Кремль, здания ЦК КПСС на Старой площади и проч. Возникло явление, которое называют то чекизацией[38]; то кагэбизацией[39]; или андропологизацией[40]. Словом, всяк найдет на свой вкус. Как говорили по этому поводу любители игры слов, «црезвычайная комиссия превратилась в чентральный комитет». Советник A.A. Александров-Агентов пишет в своих воспоминаниях, что, услышав эту шутку на улицах Москвы в 1983 г., пересказал ее Генеральному — Юрий Владимирович помрачнел: его тонкую игру проницательный народ все же просчитал… Далее мы еще отдельно поподробней поговорим на эту тему на примере «перестройки».

Пусть и поздно, но зато откровенно признают: «Я (…) познакомился практически со всей работой нашей партийной, государственной и общественной машины, как тайной, так и открытой. Ни одна организация, как я узнал, не существует без представителей КГБ. И я понял, что эта система по мощи и влиянию партии не уступает и существует как параллельная структура.

Хрущев тогда, правда, пытался это положение сломать, подчинить КГБ партии, и частично ему это удалось. Но он не понял, что конфликт партии и тайной полиции был единственной формой взаимного контроля за всем происходящим внутри системы советской власти. Воюя друг с другом, кагэбэшники и партийные лидеры на местах тщательно следили друг за другом, частично предотвращая коррупцию, и, что важно, наверх шла более или менее объективная информация»[41].

Началось это явление давно, но, что касается нашего разбирательства, то первые ростки пошли весьма далеко от Москвы. Некий Н.Р. Садыхов из охранников первого секретаря стал заместителем Председателя Совета Министров Азербайджана; Председателем Совета Министров стал А.И. Ибрагимов — работал в 1940-е годы в центральном аппарате; Первый заместитель И.А. Ибрагимов — научный консультант, выполнял разовые задания. Всего же 9 чел. были перемещены в аппарат и руководство, 12 чел. стали первыми секретарями райкомов. Второй секретарь Нахичеваньского обкома Н.И. Володин (запомните эту фамилию — мы с ним еще встретимся); Председатель Нагорно-Карабахского облсовета М.Г. Огаджанян — «оттуда». На начало 1970-х годов после ухода на пенсию трудилось на непыльных должностях 983 бывших сотрудника КГБ. 20 % из них — в Совете Министров, 42 % — в органах юстиции, 22 % — в вузах и школах, 16 % — в милиции