Вот именно поэтому глава гильдии – она. Последняя женская дуэль случилась в Диведе почти два десятка лет назад – и кто, думаете, на ней победил? Деловая хватка, ловко подвешенный язык, хорошие связи – все это влияет на выбор. Но власть, не способная при нужде опереться на страх – власть только по имени.
И все–таки самая опасная свара – за своим столом, за круглым. Короли не будут резать друг другу головы, ни прямо теперь, ни через неделю, на формальном поединке. Попросту – затаят.
Вот принц Рис мертвой хваткой вцепился в короля кередигионского, и считает уже не коров, коз и овец – каждую потоптанную травинку, каждый потравленный колосок. Клидог чует засаду… но не может отказаться от почести – признать славу. Но вот – финал:
– Так вы на соседей ходите оттого, что у вас флота нет. А флота у вас нет потому, что вы боитесь ирландцев!
Враг, которого принц думал втоптать в землю, довольно улыбнулся.
– Мы–то в состоянии защитить свой урожай и на земле. А вот вы… Плохо держитесь за землю, плохо. Ей, пожалуй, хозяин получше нужен.
– Уж не ты ли?
– Сказал бы я, что с ней лучше вашего управлюсь… Но – не буду. Обещал вести полки на север, и так тому и быть. Дивед мне не особо и нужен. Южная пятина Камбрии! Женская. Вот и прятаться вам, как малышне, за женские юбки. А будут они римлянки, сиды или жены Мерсийца – сами выбирайте!
Рис замялся… но спор подхватила жена, Гваллен. Улыбнулась. Погладила округлый живот, укрытый складками расставленного платья.
– Повеселил ты нас, сосед, – сказала. – Ох, и повеселил. Значит, ты не ирландцев, ты женских юбок боишься. Так может и мои сойдут? А то воительницы частенько в штанах…
Рис захохотал. Так, что Анастасия обернулась! Так, что слезы вытирать пришлось. Потом резко смолк.
– Нравится тебе наша земля, сосед. Нравится больше холодных гор Гвинеда. И пугают тебя не прекрасные дамы Юга и не жены наших друзей. Тебя пугает наша сталь. Та, что блестит, вынутая из ножен, перед геройским ударом! Поэтому я буду рекомендовать брату не двигаться в поход, пока ты не снимешься и не пройдешь хотя бы половину дороги до Гвинеда!
Немайн едва подавила улыбку. Рис говорил по–камбрийски, но слова и образы выбирает – то словно из легенд Зеленого острова, то – словно в римском Сенате. А вот Клидог осклабился – только не в веселье, в насмешке.
– Тогда вы не пойдете в поход никогда, – сказал, – ибо если я чему и учен, так это тому, что не следует заключать договоров, если союзник во мне нуждается меньше, чем я в нем.
Король Пенда размял не слишком внушительный кулак. Всегда брал другим, даже в рукопашной.
– Гниль, – сказал, – нам не нужна. Только знай: предашь – станешь добычей.
– И диведцы будут помогать саксу резать камбрийцев? – протянул кередигионец. – Славные времена.
– Англу, – сказал Пенда, – англу, друг.
Немайн уже не замечает, как ногти скребут стол. Союз, надежда на годы спокойной жизни, расползается по швам из–за нескольких кружек пива! Легкие хватают воздух – не быстро, не медленно – глубоко и размеренно. Англу, саксу… Для большинства камбрийцев разницы никакой. И для Немайн не было, еще недавно. Теперь – есть.
Мнение менялось постепенно. Последней каплей, пожалуй стали разговоры с иными рыцарями Пенды. Окольчуженные всадники, внешне неотличимые от остальных мерсийцев, изъяснялись на бриттском – и не с лающим германским акцентом, а с певучим северным выговором. Еще, пожалуй, непринужденно вставляли в речь английские слова – зато латинские корни проскакивали куда реже. Как и положено воякам, они интересовались саблями и голосом – как оружием, Немайн – ими самими. Рассказанное породило короткий визит к филидам–летописцам, а на пиру – вопросы к Киневисе, которой здесь не с кем и поговорить – латынь и британскую речь она знает плохо.
Рассказ королевы совпал и с оговорками рыцарей, и изустной хроникой. Сида не спрашивала напрямую – интересовалась освоением бывших земель Хвикке. Да, большая часть переселенцев – белоголовые англы, куда без них. Место оставили и для немногих саксов–хвикке, что рискнули испытать милость короля Мерсийского. Худшие земли, на которых с двупольной системой протянешь ноги, работная повинность вместо воинской, запрет на ношение оружия… И – в качестве соседей, советчиков и надсмотрщиков – элметцы. Шестьсот семей, переживших падение небольшого королевства, пожранного Нортумбрией. Эти не успели спрятаться под могучую руку Мерсийца – зато знамя «легиона сирот» наводит ужас на его врагов. Этих – не подкупить, не смирить, не запугать. Истинные бритты, но не трусы и не бездари. Люди, которым не повезло со своими королями, и теперь приходится служить чужому…
