– Доброго дня, господа! – Кейр степенно и точно в меру наклонил голову. – Не встречали ли вы на ждущем меня пути чего необычного?
– Кейр, дружище, привет! Брось притворяться стариканом, тебе не идет!
Ну у этого дружище – все, кто не кровный враг. А вот девушка сразу перешла к делу.
– Ты о Доброй Соседке? Встречали, пожелали доброго дня. Она нам тоже! Странная она. И симпатичная. А ушки как у лошади! Торчат из головы, вокруг волосы топорщатся. Смешно так. Миленько. Очень хочется пощупать. Погладить. А вот глаза сердитые. Но как‑то понарошку сердитые.
– Точно, – поддержал жених, – зла она на кого‑то. Хорошо, что не на нас!
Высказал свое – и уступил слово любимой.
– Одежка у нее добротная, но очень уж скромная. Где это видано – вся в коричневом! Из‑под подола, правда, серенькое проглядывает, да и пониже что‑то есть. Порядочная барышня на богомолье, да и только. Если на голову не смотреть. Волосы все обрезаны коротко‑коротко. Словно овдовела она, или осиротела, или еще что… Идет пешком, мешок за спину закинула. А одежка ей непривычна, и мешок за плечами, и провалиться мне на месте, если не носила она белое с золотом!
Кейр оторопел. Белое с золотом носили разве тилвит тег. Высокие, золотоволосые. И еще… Да быть такого не может!
– Синяя же, говорят, рыжеволосая, маленькая… Гоблин почти.
– Сам ты гоблин, – девушка почему‑то обиделась. – Говорю, настолько белая, что кажется синеватой. Волосы красные. Рыжие и красные – разницу видишь? И брови красные, и ресницы. А рост… Какой рост у Добрых Соседей, знают только они сами. Что еще… Руки слегка в земле перепачканы. Отмыла, но под ногтями осталось.
Что ж. Так ничего и не прояснилось. Оставалось узнать все самому. И подстегнуть коней, чтоб не упустить свою легенду. Какой‑то она будет?
Издали – как раз был участок прямой да ровный – сразу увидел – темная до черноты ряса, над ней лохматая голова. Из‑под рясы мелькают сапоги. Всаднические, судя по подошве, но без шпор. Смотрит под ноги. Внимательно так, словно кошель с золотыми обронила. Кейр поравнялся. А что сказать – не знал. Разве уши рассматривал. Уши были, действительно, большие и треугольные. И да, жеребячьи. Вот только торчали не вверх, а в стороны. И их действительно хотелось потрогать! Кейр решился.
– Куда путь держишь, Добрая Соседка? – На такое обращение, как будто, никто из фэйри не обижался. Иные, правда, всегда злые – но вот таких в Диведе почти и не водится. Разве только старый бог Гвин ап Ллуд со своей сворой…
Волшебное существо остановилось. Руки опустили мешок на землю. Голова вскинулась вверх, показав длинную белую шею. Глаза серые, без белков, сжатые в точки зрачки… Фэйри. Точно фэйри! Только… которая?
– В город.
– А‑а‑а. – Кейр постарался протянуть это солидно и многозначительно. И замолчал. Фэйри немного подождала, потопталась. Отвернулась, подхватила с дороги украсившуюся несколькими мокрыми песчинками ношу, и зашагала вперед. Кейр, чтобы не отстать, пустил лошадей медленным шагом. Просто ехать рядом и молчать было неудобно. Но о чем можно говорить неизвестно с кем?
– Славная леди, ты не обидишься, если я спрошу, ты из которых?
Ведь и правда, могла оказаться баньши. Правда, это как раз могло быть и не страшно. Кейр слыхал о Добрых Соседях чуть больше, чем детские сказки – все‑таки не в последней семье клана уродился. Так что знал: банши на самом деле хорошие. И никогда ничего не накликают, а что плачут над бедами людей – так это от жалости. Они ведь людям какая‑никакая родня, того же адамова семени. О детях заботиться помогают, злые чары отводят. И только если совсем‑совсем не могут помочь – плачут. Заранее. А оттого многие верят, что это банши напасть и накликали.
Ответ же чуть рот открытым не оставил.
– Я сида. Из тех, которые для ирландцев "дини ши", для скоттов – Благий Двор, а для вас – народ холмов. Ростом вот только не вышла.
И руками развела. Мол, не виновата я, что такая худая да короткая. Кейр же рассматривал ее наново. И глазам своим не верил. Сиды – те, кого раньше считали богами. Не всех, а старших да сильнейших. Но они же в легендах прекрасны! А эта… а эта умильна. Как бывает птичка, белка, щенок. Или какое другое животное – красивое. Даже женственное. Которое не грех подвезти, чтобы лапки не стирало. И которое очень хочется погладить. Не как девушку, как звереныша. И за уши потрепать.
