Кёльн и замки Рейна - страница 54
Первые графы Сайн жили во дворце, выходившем узкими окнами во внутренний двор с высокой щитовой стеной. В момент опасности все обитатели закрывались в донжоне на северном конце комплекса. Чтобы попасть в него, нужно было подняться на уровень третьего этажа по деревянной лестнице, что не противоречило традиции, в отличие от расположения башни – на краю стены, без положенной в таком случае симметричной постройки. Возможно, что этим хозяева хотели добиться большего обзора дороги, вернее, северной ее части, где подъем облегчал пологий склон.
Колодец со всем положенным оборудованием терялся в обширном замковом дворе. Большую часть площадки занимали оборонительные башни восточной стены и капелла, двухэтажная и двойная, то есть с раздельными местами для господ и прислуги. Она появилась на месте старой часовни в середине XIII века, когда после смерти бездетного графа Генриха замок перешел к его сестре Адельгейде, а та, выйдя замуж за графа Готфрида фон Спонхайм, передала супругу и замок, и фамилию.
Готфрид фон Спонхайм, граф фон Сайн
Несмотря на титул, богатство и высокое положение в обществе, дворяне германского Средневековья вели жизнь, течение которой определяла природа. Рыцарские будни подробно описаны в сочинении Ульриха фон Гуттена, чей отец владел замком, но занимался хозяйством как простой крестьянин: «Каждый день нужно заботиться о завтрашнем, все время быть в движении, все время в беспокойстве. Здесь должно быть вскопано и снова вскопано поле, надо что-то сделать на винограднике. Надо посадить деревья, оросить луга, свой клочок земли, возделать камни, посеять, удобрить, собрать колосья, помолоть; теперь время урожая, теперь снова сбор винограда. Если год плох, что не редкость в нашей неплодородной местности, то царит страшная нужда». Рыцарь мог сражаться тогда, когда его крестьяне собирали богатый урожай и сполна выплачивали оброк, доверху наполняя господские амбары в День святого Мартина (11 ноября).
Лето считалось наилучшим временем для походов, и рыцари старались использовать сезон тепла, коротких ночей и длинных солнечных дней, когда реки не были глубоки, лошади не знали недостатка в корме, а солдаты могли ночевать под открытым небом. Тем не менее, как говорили древние германцы, «лето – пора урожая, а потому войне придется подождать». Даже при воинственных Каролингах борьба прерывалась для сенокоса, жатвы и прочих, более насущных, чем битвы, работ.
Впрочем, именно лето лучше всего подходило для междоусобиц, ведь ненавистный сосед, не успев собрать зерно, как правило, не выдерживал долгой осады или сразу сдавался, опасаясь, как бы солдаты противника не вытоптали поля. Уничтожение посевов, виноградников, садов, огородов грозило голодной смертью зимой. Отложив распрю на осень, воины оставались в замке, охраняли нивы, жали, мололи, ссыпали драгоценное зерно в амбары, между делом наслаждаясь восхитительными летними вечерами. Когда склады ломились от припасов, начинался забой скотины, которую приходилось резать из-за недостатка фуража, после чего рыцари начинали собираться в поход. В конце лета воинов не мучила жара, дорожная пыль и еще не донимали дожди, превращавшие дороги в болота, откуда всадник в тяжелых латах без посторонней помощи выбраться не мог. Осенью самые крупные отряды не оставались без еды: если жалко своего урожая, воинов можно было накормить захваченным. Знаменательные битвы чаще всего проходили в августе-сентябре, а затем война перемещалась в леса и на скошенные поля, где владельцы замков развлекались охотой.
Благородное семейство Сайн собирает урожай на полях своего поместья. Фотография 1940-х годов
В ноябре германские реки переполнялись и становились непреодолимыми, одежда не спасала от пронизывающих ветров, грязные потоки делали склоны гор неприступными. Рыцари предпочитали проводить ненастную пору дома, с женой и детьми, сидеть рядом друг с другом, так как отапливались далеко не все помещения замка. В это время борьба затихала; замковые люди мало работали днем, а по вечерам собирались у каминов, разговаривали, слушали музыку, читали вслух, играли в карты или кости, перед сном умоляя Бога скорее ниспослать морозы. Холод, как и летнее тепло, делал дороги проходимыми для тяжелых повозок и всадников. К тому же скованные льдом реки были надежнее, чем мосты, словом, зима имела свои достоинства. Однако за три месяца беседы у огня надоедали, стужа, сырость, завывание ветра в печных трубах начинали наводить тоску, и замковый люд с нетерпением ждал весны.
