– Главную женскую роль играйт Джулия Робертс!
– Вау!
– Второстепенную Анджелина Джоли или Николь Кидман.
– Господи!
– Из мужчин Том Круз.
– Ой.
– Брэд Питт.
– Мама!
– И Марлон Брандо.
– Простите, – робко напомнила я, – он умер.
– Кто?
– Брандо скончался.
– Да ну, я не знал, ошибочка вышла, – без всякого намека на акцент заявил Поль Смит и захохотал словно безумный.
Я замерла с трубкой возле уха, а из нее неслось:
– Ой, Вилка! Вот уж и предположить не мог, что ты так легко купишься… Ха-ха-ха.
Тут только до меня дошло, что я стала жертвой идиотской шутки.
– Коля! Это ты!
– Ага, – еще громче заржал коллега Куприна Николай Реутов, – а как ты догадалась?
И что было ответить кретину? «Ты обожаешь подкладывать людям «пукательные» подушечки и подбрасывать в чай пластмассовых мух, поэтому очень многие давно перестали звать милейшего Николашу в гости и постарались свести общение с «юмористом» к нулю»? Коля любитель кретинских розыгрышей, он из породы людей, цепляющих вам незаметно на спину табличку: «Стоимость три рубля» или «Продается за договорную цену».
– Не узнала, не узнала, – ликовал Реутов, – завтра народ ухохочется, когда про Поля Смита узнает. Ну, Вилка, ты даешь, неужели в самом деле решила, будто твои кретинские дюдики Лукас экранизировать станет? Ой, не могу, держите меня семеро.
– Я просто подыграла тебе!
– Не ври-ка! Обрадовалась, словно младенец погремушке.
Из глубины моей души вынырнул монстр злобы.
– Ты ради прикола готов не спать, – ехидно отметила я, – надо же, дождался глубокой ночи, вот я и решила не разочаровывать тебя, пусть, думаю, порадуется, идиот, такие титанические усилия предпринял.
– Да не, – протянул Колька, – охота была ломаться. Куприн тебе велел позвонить.
– Кто?
– Муж твой, или забыла? – снова принялся ерничать Реутов.
– Олег попросил меня разыграть?
– Ну, понимаешь, – объяснил Николай, – он во Владик вылетел, ты в курсе?
– Естественно.
– И вовсе даже не естественно, – захихикал Реутов, – вот тут недавно я занимался одним делом… Представляешь, некая бизнес-вумен вызвала в свою спальню горничную и спрашивает: «Маша, а почему мой муж не откликается, зову его, зову?» – «Так Иван Иванович уж три дня как в командировку укатил», – ответила домработница. На том и успокоились, а потом запашок по особняку поплыл, ну и обнаружили хозяина в подвале, в баньке, уже того, совсем прямо трупом. Во как случается, супружница не заметила, как любимый уехал, поломойка не отследила, когда вернулся. Хотя, с другой стороны, в двухтысячеметровом здании хрен друг друга найдешь. Ты, того, проверяй комнаты, когда Олега два дня дома нет.
– В нашей квартире не затеряешься, – рявкнула я, – и, по-моему, ты сейчас врешь! Куприну и в голову не могло прийти так подшутить над женой.
– Во Владивостоке циклон, – вдруг нормальным голосом сообщил Реутов, – самолеты там не принимают, лайнер из Москвы посадили в другом городе, до Олега ты дозвониться не сможешь, он телефон то ли где-то забыл, то ли потерял. Вот и воспользовался промежуточной посадкой, зная, что я в отделе ночь куковать буду, побежал к начальнику аэропорта, мне звякнул и попросил: «Скажи Вилке, чтобы не дергалась, все хорошо. Как во Владике окажусь, непременно позвоню, только, когда это будет, не знаю».
– С какой стати Олег мне не сообщил? Почему к тебе обратился?
– Так думал, женушка дрыхнет, – весело откликнулся идиот, – велел в восемь утра тебе позвонить, а я сообразил, что классный розыгрыш может получиться. Разве я не прав? Клево вышло!
– Просто супер, – рявкнула я и швырнула трубку в кресло.
Наверное, следовало сообщить «юмористу» все, что я думаю о его «шуточке», только какой в этом смысл? Реутов считает, что поступил замечательно, всем весело, прикольно, стебно. Изменить дурака не в моих силах, воспитывать его желания нет, да и не хочу я тратить душу и время на кретина, остается лишь одно: свести общение с Реутовым к нулю.
Вздрогнув от озноба, я юркнула под одеяло и попыталась уснуть. Я свернулась клубочком, руки обхватили подушку, глаза закрылись, но Морфей не спешил ко мне, в голову, как назло, полезли всякие, не совсем приятные мысли.
