Ну вот. Прощай холодный город. Прощайте пьяные друзья. Как хорошо, и кстати этот отъезд. Меня ждет новая жизнь — новые друзья, новые сильные впечатления. Какой замечательный подарок приготовила судьба! Все это пьяное инженерское бытие, все это безденежье, как отрезало. Да здравствует армия!
Так думал Валерий, глядя на заснеженные поля предместий любимого города, проплывающие за занавесками. Но долго грустить в раздумье не пришлось. Три Володи уже шуршали пергаментом оберточной бумаги, доставая осклизлые застывшие бульоном вареные куры, благоуханные, покрытые благородным жирком домашние котлеты и демократическую вареную колбасу по два двадцать.
Давай, Валера, не задерживай, — суетливо торопил кто-то из Володь.
Дорога начиналась хорошо. Дорога предстояла веселая. А впереди ждала встреча с таинственной, могучей и самой великой организацией. Предстояло волнующее посвящение в таинство, приобщения к благородному ордену офицерства. Сердце пело. Душа просила вина.
Какая тля зажгла свет?
Подъем, подъем, сегодня развод, ребята!
Старший лейтенант Кеня Орлов сегодня дежурит по батальону, о чем свидетельствуют и повязка на рукаве шинели и оттягивающий вниз заиндевевшую с мороза портупею, девятимиллиметровый пистолет Макарова. Кеня, в роли будильника пришел в общежитие поднять товарищей, покурить с морозца, отвести душу за бессонную ночь почесать языком.
Счастливый, Кеня, сейчас спать завалится до обеда, а нам ой, и думать неохота!
Как там морозец?
Хлопцы, кто мою портупею видал?
Ребята, ребята, на развод опоздаете, командир уже в части.
Какого хрена, он в такую рань?
В роты на подъем ходил, злой — в 3-ей роте бардак, всех на уши поставил.
Грицай, попа с ручкой, опять ты мои бриджи надел, а я их ищу, ищу, — снимай, гадина!
Андрейчика по перву крайне изумляла способность товарищей почти безошибочно узнавать среди бесформенной груды серо-зеленого засаленного тряпья, обычно громоздившейся на полу возле дверей, личные вещи, вроде кителей, бриджей, шинелей и сапог. Все эти вещи, примерно одного размера, одинаково грязные, мятые и засаленные, с одинаковыми лейтенантскими погонами и инженерными петлицами, казались абсолютно лишенными индивидуальных признаков. Однако к исходу второго месяца службы уже с первого взгляда он сам находил в общей куче свои родные портки с прожженной дыркой от сигареты на ляжке, свой родной китель с портвейным пятном на рукаве, свою шинель с полой в мазуте и еще чем-то непотребном.
Общежитие постепенно оживало. Заспанные молодые люди в голубых кальсонах и кальсонных рубахах постепенно преображались, превращаясь в одетых по-зимнему строевых офицеров. Закуривая на ходу первую утреннюю сигарету, застегивая на бегу портупеи, юные командиры выскакивали на мороз и кто трусцой, кто вприпрыжку, кто быстрым шагом — спешили на плац, в разные его концы, где уже гудел и клубился морозным паром муравейник выстраивающегося к разводу батальона.
Валера Андрейчик, легкой трусцой передвигался на правый фланг, где согласно штату занимал место во взводе офицеров управления. Будучи единственным штабным, среди друзей двухгодичников, Валера каждое утро окунался в среду настоящих мужчин — бывалых офицеров кадра.
Они, столпившиеся отдельной кучкой возле казармы 1-ой роты, эти штабные всех мастей, топтались на морозе в ожидании команды на построение. Слышался смех, скрип снега под сапогами, похлопывание озябших рук, незлобная матерная брань.
Что, Поляшов, нос заморозил?
У Поляшова нос, как твой китайский огурец, он у него и летом мерзнет.
Гы-гы-гы
А говорят, у кого нос большой, у того и хрен, значит, большой.
Гы-гы-гы
Хо-хо-хо
А вот у прапорщика Штангауэра, большой шлангауэр.
Хы-хы-хы
Гы-гы-гы
Хо-хо-хо
Сергей Афанасьич, ну и дух от вас, опять вчера нажрались, наверное, ай, ай, ай.
Все, кончили, мужики, команда была.
Бесформенная толпа майоров, капитанов, старлеев и прапорщиков постепенно оформилась в строй а-ля колонна по-три.
Начальники служб, их замы, инженеры, политработники, врачи и начальники складов — все, что именуется теперь взводом офицеров управления утихло и замерло, повернув красные носы налево, где вдалеке уже замаячила сажеными плечами и талией в рюмочку двухметровая фигура командира.
