Следуя вдоль БАКа, мимо его живописных каскадов на юге и идиллических сельских пейзажей на севере, спустившись на Кульжинскую трассу и миновав гудящую эхом великого сражения Согеттинскую долину, мы наконец оказались у Жинишке. Фотоаппарат доставать не хотелось, но ущелье, в котором находится посёлок, всё же заслуживает отдельной строки. Его северные склоны – близнецы Тимерлика или Чарына: высокие выветренные откосы с глиняными башенками и полосами вековых наслоений. А южные представляют собой классические предгорья Алматинской области с невысокой мягкой травой, кустарниками шиповника и облепихи. Посреди – ледяная и звонкая река. Именно здесь начинается дорога в Поднебесье.
Хотя «дорогой», в привычном смысле, назвать её трудно. Ещё не добравшись до плато, бедная машинка, не готовая к стихийным вылазкам своих хозяев, начала скрипеть и стучать, а на очередном подъёме и вовсе потеряла защиту днища. По крутому склону, как две оторвавшиеся от стаи саранчи, промчались мотоциклисты – очевидно, законы физики для них действуют как-то иначе. Ехать дальше пришлось очень осторожно. Но, забегая вперёд, скажу, что это был лишь очередной ход провидения на пути к чудесам.
Последний рывок, и земля подбросила нас на высокогорное плато. Перед взором предстали плавные изгибы хребтов, укрытые пестрой гладью разнотравья. Простор здесь такой широкий и дышащий, что его трудно сразу охватить глазами или разумом. Всё вокруг – первозданно чистое, освежающее и настоящее, и каждая клеточка тверди словно окрылена свободой.
В пронзительной небесной синеве купаются пышные облака, огромные хмурые ели делают горные вершины похожими на драконьи хребты, кружит голову душистая эссенция прогретых трав, в низинах шелестит игривый ветерок, и незримая, но отчетливо ощущаемая восходящая вибрация Земли беззвучно настраивает пространство. Это магическое переплетение видимого, слышимого, ощущаемого и осознаваемого фантастическим вихрем захватывает душу и тело. Всего несколько шагов навстречу простору, сквозь сверкающие в закатных лучах брызги потревоженных алмазов росы – и вот ты уже пленник этого не поддающегося привычному осмыслению мира. По колено мокрый, но небывало счастливый пленник.
Табан-Карагай – это отдельный мир, в котором сочные джайляу переходят в густые, изобилующие грибами леса, а те, в свою очередь, уступают место головокружительному высокогорью с множеством уступов, обрывов и, конечно, сотней скальных комплексов на вершинах. У одного из таких мы и встали ночевать.
Ночь в горах – это особая тема для воспевания. После пронизывающего закатного холода всегда наступает инверсия – тёплый ветер, нагулявшись в долинах, возвращается наверх, согревая воздух над плато. А чего стоит драгоценное сияние звёздного неба! Была вторая половина августа, и за полночь вообще казалось, что упасть на землю стремится каждая пятая звезда. Но не буду дразнить читателя – познав волшебство такой ночи, его невозможно забыть, а не испытав ни разу, всё равно невозможно представить.
Наутро, оставив машину, мы отправились на поиски «небесного цветка». Перед нами лежало неохватное множество путей, а с горизонта заманивали десятки скальных городов. Чтобы хоть как-то определиться с направлением, было решено двигаться к той самой точке, отмеченной на навигаторе ещё в городе. С небольшими отклонениями к интересным участкам до неё оказалось около двенадцати километров пути и подъём с 2750 до 3280 метров над уровнем моря.
Тропа шла неподалёку от края плато, и удержаться от любопытства было просто невозможно. Да, вид захватывающий. Но уж слишком велика высота обрыва, и от этого мозг упрямо отказывается верить в увиденное, воспринимая еле заметную ниточку могучего Чилика и похожие на крошечные скопления мха еловые леса подставленной картинкой, не имеющей никакого отношения к реальности.
Множество скал встретилось нам на пути. Гигантские серые глыбы, похожие на огромный, рассыпавшийся Стоунхендж, каменистое крошево склонов – и никаких следов Вансемберуу. Только засохшие лохмотья шмальгаузении, похожие на карликовых стражей поднебесья, лишившихся жизни, но не утративших военной выправки.
