— За прокуратуру я не переживаю. Я переживаю за милицию. Какой ей резон скрывать факт убийства?
— Совместно с прокуратурой бьются за самый низкий показатель преступности в их районе. Но это маловероятно. Кто сейчас борется за показатель? Сейчас борются только за собственный карман. Вот так. А ты никак занялся криминалом?
— В свободное от инопланетян время.
— В таком случае, желаю удачи. До связи!
Не кладя трубку, Берестов следом позвонил Климентьевой.
— Добрый день, Зинаида Петровна! Извините, если разбудил. Я к вам с единственным вопросом. Почему милиция не захотела зафиксировать факт убийства вашего сына?
— Возиться не захотела, — вздохнула Зинаида Петровна. — Тем более видят: женщина одинокая, беспомощная, вдобавок убитая горем. Такая ничего не добьется. Вот и решили все списать на сердечный приступ. Но прежде чем делать такие заключения, поинтересовались хотя бы здоровьем моего сына. Сердечники с детства стоят на учете в поликлинике. Мой же никогда не стоял. В его амбулаторной карте нет ни одной жалобы на сердце. Разве это не странно?
На этих словах Берестов увидел входящую в комнату Лилечку, и трубка как-то сама собой начала клониться к аппарату.
— Спасибо. Я вам позвоню, — скороговоркой пролепетал журналист и потерял дар речи.
Лилечка была в воздушном шелковом платье с царским декольте и маленьким золотым крестиком на тонкой цепочке, который уютно располагался между двумя пышными персями нездешней белизны. Ее кудри красиво лежали на белых плечах, глаза сияли, щеки рдели.
— Ты сегодня как фрейлина Екатерины, — шепнул ей на ухо Леонид.
Она улыбнулась. И, вероятно, хотела спросить: «А почему не как сама Екатерина?» — но тут позвали на летучку. Берестов последовал за Лилечкой и сел рядом с ней, локоток к локотку. Журналюги с утра были веселы и разговорчивы, поскольку Авекяна не было.
— Что будем ставить на первую полосу? — подал голос ответственный секретарь. — Насколько я понял, собак?
— Их, козлов!
Топоров покосился на Лилечкино декольте и сделался чрезвычайно серьезным.
— Что у нас с бультерьером, Иванова?
— Все отлично! — улыбнулась Лилечка. — Вчера вечером сдох.
— Что с ним?
— Перекушен позвоночник и разорвано горло.
— Сфотографировать удалось?
— Бультерьера не удалось! Хозяин не позволил. А дворнягу сфотографировали.
Топоров нервно завозился на стуле.
— Медали тоже не сфотографировали?
— Сказала же: хозяин отказался общаться с журналистами. И понятно почему, — сверкнула глазками Лилечка.
Глаза Топорова сделались стеклянными. Ему это было не понятно. Помолчав и кинув быстрый взгляд на Лилечкин крестик, он повернул голову к ответственному секретарю:
— Фотографию бультерьера найдешь?
— О чем речь! Они все на одну морду.
— А медали?
— И медали найдем! «За отвагу…»
Топоров снова взглянул на Лилечку, стараясь принципиально смотреть в глаза, а не на декольте.
— Рассказывай, чего ты раскопала.
— Я поговорила с хозяйкой дворняги и ещё с несколькими собачниками во дворе, — начала Лилечка. — Пес у неё — редчайшей доброты. А этого типа с его бультерьером во дворе не любят. Он как выводит свою собаку обязательно драка. Он сам науськивал бультерьера на собак.
— Зачем? — удивился Топоров.
— А он поддерживал её бойцовский дух.
— Ну ты выяснила, из-за чего началась драка? Он действительно напал на женщину?
— Хозяин спустил его с поводка, и пес кинулся на хозяйку дворняги. Та, естественно, в крик. Дворняга услышала и кинулась на бультерьера.
— Дворняга пострадала?
— Почти нет: пара клочков шерсти и пе рекушенная лапа.
— Это бомба! — воскликнул Топоров. — На первую!
На этом летучка закончилась, и журналисты потянулись за Лилечкой на лестницу. По всей видимости, декольте произвело впечатление не только на Берестова. «Такой оравой ещё никогда не курили», — отметил про себя Леонид и включил компьютер. Но к черту декольте! Сегодня нужно составить стратегический план расследования.
«Итак, какие мы имеем факты по разоблачению ментов поганых? — почесал затылок Берестов. — Да практически никаких, кроме рассказа Климентьевой. Но она — лицо заинтересованное. Она могла их умышленно исказить, что, вероятно, и сделала. Милиция тоже не заинтересована выносить сор из избы. Единственные, кто может хоть что-то прояснить по этому делу, — понятые. Да ещё соседи. Точно! С соседями нужно обязательно поговорить. Каждый из них наверняка имеет собственное мнение по этому делу».
