– А нахохлился-то! Прям как наш! – с серьезным недовольством проговорил Три Семерки, задрав голову. – Глянь, так и норовит самого худого с ветки скинуть! Наглый какой!
Яна, еле сдерживая смех, наблюдала за Руденко, а когда он чуть не бросился на защиту подчиненных самого бойкого воробья, во весь голос расхохоталась, говоря:
– Идем в дом, обстановка тут нерабочая, – теперь уже она утирала слезы.
– Да ну тебя! – поднимаясь, махнул рукой Семен Семеныч. – Смеешься! Посмеялась бы на моем месте. У нас завтра с утра планерка…
– Идем, идем в дом, не думай об этом, – похлопывая Руденко по плечу, сказала Яна. – Утро вечера мудренее…
– Сытый голодного не разумеет… – в тон ей, вздыхая, ответил Семен Семеныч.
Милославская молча провела приятеля в свой кабинет и усадила на диван.
– Так-то лучше, – заключила она, сама усаживаясь в кресло.
– Если ты о другом бизнесе задумываешься, – начал Три Семерки, желая побыстрее уйти от той смешной ситуации, в которой он невольно оказался, – то, думаю, тебе к клиентке твоей следует обратиться. Кому как не жене лучше всего знать о делах мужа? – Руденко сделал довольное своим выводом лицо.
– Муж да жена – одна сатана, Сема. Только не в этой ситуации, – покачивая головой, заметила гадалка.
– Не понял, – Руденко удивленно приподнял брови.
– Обстановка в семье Воробьевых сложилась так, что Люда навряд ли сможет мне чем-то помочь, – пояснила Яна. – Она вообще не имела доступа к делам мужа.
– Доступа не имела, но в курсе-то все равно была, – возразил Три Семерки. – Жена как-никак…
– В том-то и дело, что и в курсе не была. После женитьбы там все тип-топ было: общие интересы и так далее, театры там всякие, цирк, кафе… Но тогда они мало чем отличались от тысяч таких же молодых семей.
– И мы так когда-то жили… – с ностальгической улыбкой произнес Руденко.
Милославская с болью вспомнила о своей семье, но не дала воли эмоциям, заключив только:
– Все когда-нибудь кончается. Кончилась и бедная, но зато счастливая жизнь Воробьевых – Алексей занялся бизнесом, в семье появились настоящие деньги, а вместе с деньгами, как это всегда бывает, – амбиции.
– Так оно в жизни бывает… – понимающе закивал Семен Семеныч.
– В итоге Воробей сказал жене, что ее место только дома, рядом с сыном, и вообще перестал посвящать в свои дела.
– Ты бы небось на такую участь не согласилась? – криво улыбаясь, спросил Три Семерки и глянул на Милославскую.
– Та тоже сначала не соглашалась, но вскоре привыкла и жила до последнего времени вполне довольной своим существованием, – ответила гадалка. – Так что с мыслью обрести в лице моей клиентки надежного помощника тебе, Семен Семеныч, придется расстаться. Но вот наведаться к ней мне все-таки, наверное, придется.
– Зачем?
– Попробую сама выискать что-нибудь, – пожав плечами, ответила Яна. – Переверну все документы… Кабинет, наверное, был у него рабочий, – Милославская вопросительно посмотрела на приятеля.
– Наверное, был, – согласился тот. – Сейчас это в моде…
– Боюсь, Людмила до сих пор боится прикоснуться к вещам мужа. А вот мне придется…
– Что ж, идея, в принципе, неплохая, – протянул Три Семерки. – Когда поедешь к ней?
Яна посмотрела на часы.
– Да прямо сейчас.
– Меня берешь?
– Сема, зачем пугать женщину? Сам подумай, какое впечатление может сейчас произвести на нее милиция. Лишнее напоминание о случившемся… Ее и так, наверное, уже допрашивали.
– Ты права. Честно говоря, у меня и в отделе дел полно.
– Ну вот. Слушай, а может тебе по их друзьям-знакомым прошерстить пока, а?
Три Семерки посмотрел на подругу с непониманием.
– Люда сказала, что с родственниками и приятелями у Воробья не возникало трений, – пояснила гадалка. – Но кто их там знает, может, тайные недоброжелатели все же имелись. Надо хотя бы насчет алиби всех их проверить… Мне просто некогда пока было, да и в голову, честно говоря, не пришло. Она так категорично утверждала насчет их хороших отношений… Но мы-то с тобой знаем, какой финал иногда у таких историй бывает…
– Наши и так все их окружение проверят.
– Да ваши пока соберутся! Давай, Сема, действуй, а? Прямо сейчас начни… Адреса и фамилии теперь уж есть в отделе.
