Нет, конечно, она мужу двери не открывала, портфель за ним не носила, не суетилась и не заискивала. И никогда не воспринимала как начальника.
Даже тогда, когда он согласился принять её на работу в свою компанию.
А он ведь не хотел. Долго отказывал.
Нет, он вовсе не хотел, чтобы она была домохозяйкой. Просто у них… да, у нас — такие процедуры.
Нельзя родственникам работать в одном подразделении холдинга, да ещё и в подчинении друг у друга.
«Процедуры — это святое, — объяснял ей Коля. — В том числе и процедуры приёма на работу. Их никак нарушать нельзя!»
Но она его уговорила. Сама рвалась на работу. И именно в его компанию. Он же так интересно рассказывал по вечерам о том, что произошло в офисе за день. И с таким весёлым огоньком в глазах обсуждал с ней интерьеры будущих игровых залов, подсветку стен, неоновые украшения фасадов, пышный декор казино…
Этот мир казался ей разноцветным и лёгким — словно искрящиеся картинки давних, но навсегда оставшихся в памяти детских снов.
«Я же кое-что соображаю в рекламе, Коля… Честное слово, если ты мне поможешь…»
Да, она всегды была хорошим менеджером по рекламе. Она всегда умела работать на выставках!
«Я и с Колей познакомилась…»
Да, познакомилась на выставке. Почти два года назад.
Но почему же он сейчас так изменился? Стал раздражённым, нелюдимым, скрытным. Устраивает скандалы из-за пустяков, разносы из-за любой мелочи. И вот теперь — ещё и гоняет её как ломовую лошадь с грузом глянцевой бумаги. Между прочим, очень тяжёлым грузом!
Нет, Савченко, конечно же, никак не мог эти бумажки в Италию курьерской почтой отправить! Ну разумеется, логистик и доверенное лицо генерального занят более важными делами.
Что-то они там крутят, что-то придумавыют, а она вынуждена терпеть глупые, варварские выходки мужа («а в понедельник из-за тёплого кофе крик поднял… горячий, видите ли, был нужен! но я же сама занята по горло, я с ног валюсь!»).
И эти намёки… Уволить, в доме запереть.
«Дурак! — не с раздражением, а со злостью подумала Лариса. — Я же для него стараюсь. И дома, и на работе. Для него! А что взамен? Хамство и свинство какое-то. Нет, понимаю я, понимаю, что у него период сложный и всё такое… Но неужели так трудно понять, что мне тоже сложно, сложно жить с ним — таким. Что семью спасаю я, а он её только губит. И нечего свои офисные привычки в дом тянуть. Он думает, что настолько благодарна ему, его деньгам, котрыми он так кичится, его дачам и машинам, его…»
Лариса опустила голову.
Нет, конечно, благодарна. Глупо было бы отрицать, что жизнь её после замужества стала куда комфортнее и интереснее, чем была ранее.
Достаток, уютный и просторный дом (и не один), отдых не в каком-нибудь гряном и дешёвеньком Египте, а в Франции, Индонезии, Доминикане, да и той же Италии…
«В прошлом году на Лигурийское побережье на три дня приезжали… Красиыве места, красивые…»
Благодарна. Потому многое терпит и прощает.
Но всё-таки… Неужели обязательно быть таким бесчувственным чурбаном?
Лариса провожала взглядом отъезжающие от здания аэропорта автобусы и думала. Уже не о муже и устраиваемых им скандалах.
И не о том, как же успокоить его и наладить, наконец, нормальную семейную жизнь.
И не о том, что любовь, быть может, была… Конечно, была! Но в последнее время… Он и возвращаться стал иногда почти под утро.
Ни в чём она его не подозревает. По крайней мере, пока.
Должно быть, он ей верен. Нет, точно верен. Нет другой женщины возле него.
Есть другая жизнь. Жизнь, в которой ей остаётся всё меньше и меньше места.
Лариса вздохнула тяжело и провела ладонями по щекам, словно слегка их массируя.
Ноги затекли, стоять было всё тяжелей.
Хорошо хоть день сегодня по-итальянски погожий и беззаботно-солнечный.
Тёплый, ласковый воздух, даже здесь, на залитой тяжёлым, разогретым асфальтом площадке — не горячий, не спёртый и душный, а лёгкий и свежий, цветочный.
Но стоять, стоять до бесконечности…
«Ну, хватит! — решила Лариса. — Ждать бесполезно, злиться тоже. Надо вызвать такси. Или, в конце концов, бросить эти дурацкие сумки. Вынуть то, что мне потребуется, переложить в пакет, а остальное — бросить. И пусть Коля на пару с Красновым подавятся своей бумагой! Так и скажу — не было выбора… Пусть из зарплаты вычитает, деспот домашний, пусть! Сам же потом в семейный бюджет занесёт всё, что вычел. Да, такси…»
