Так как какие-то монетки у меня еще водились, я смело поймал кар и, всучив водиле адрес, уставился на пролетающие мимо куски зданий.
На таксиста я смотрел с большим уважением. Потому что наверняка он совершенно другой, как и Город.
— Люди, молодой человек, в Большом Городе вовсе не такие, как в других городах, — ловко намекнул он мне.
Я не спорил и благоговейно смотрел, как он гениально, как само совершенство, перестраивался из ряда в ряд.
Уж лучше в чужих местах я буду пока поспокойней. Надо всегда рассчитывать свое реальное место в пространстве в данное время, чтоб над тобой издеваться не начали всякие, как над по дури залезшей на дерево собачонкой.
Короче, нужно было осваиваться в Большом Городе и как можно скорее. Каждый город словно цветок. Если вовремя не отвернул свой нектар положительных эмоций, то город увядает и сохнет прямо у тебя на глазах.
На полочке в тачке наглядно позиционировался бук «Мастер и Маргарита». А я знаю, я что-то помню. Это типа того там про какую-то раскураженную тину, которая кордышлонилась с морфинистами по подвалам и снимала грины с иностранцев. Но уж ясно, каждый кувыркается, как может.
Разглядывая Большой Город, я непозволительно распустил нюни. С одной стороны, я был рад до зеленых соплей, что смылся из Западного Города без опоследышей, с другой — по иным городам заностальгировал. В итоге я даже чуть не всплакнул и стал вытирать жидкое, текущее из многих моих отверстий. Но вовремя собрался, так как хотел достойно выглядеть перед уважаемым человеком, который спокойно вез меня навстречу моей судьбинушке. И уж не выглядеть размазней.
Таксист даже забеспокоился и деликатно осведомился, что же у меня там за горе. Милейшей души человек.
Нет, нет, заверил я его, все нормально, мол. А сам сижу и хлюпаю носом.
Эге, опять мутные эмоции какие-то шкалят. Конечно, если жрать все подряд, как я сегодня эксок — «эле-фант» на пятьсот микроединиц.
«Однако от судьбы не уйдешь, — сказал я себе. — Буду стараться хватать ломтики счастья здесь и сейчас».
Вокруг много людишек, тачек, а главное — баксят. А вот и милые девушки в коротких юбках, глазеющие на нас. Я даже подумал почему-то о неведомых мне кельтских сказках, французской поэзии… Наверное, жизнь повернулась вспять. И может быть, даже вернутся римские боги, Ной, Заратустра и Леда. А значит, не зря я сюда приехал и вовремя. Однозначно буду здесь, как в раю.
Черт побери, пока мне везет. Спасибо, Могила. Теперь я здесь инфы-то уж навпитываюсь, визуальных впечатлений намониторюсь, поступков особей назаглатываюсь. А потом поеду, может, дальше. Далеко-далеко. В тридевятое царство, в тридесятое государство. И в такую, может быть, даль, где даже ничего никого никогда больше и не будет. Там свернусь калачиком и грамотно ласты скину.
Наш кар затормозил так резко, что я вмиг разбрызгал по всему салону слюни, сопли, а заодно все шторки и эмоции. Таксист смотрел на меня удивленно. А, все равно он ни фига не понимал мои внутренние замороты.
Волей-неволей мне пришлось спуститься с небес на землю. Это как качели — вверх-вниз. Так всегда.
Мы стояли на зеленом светофоре почему-то, а мимо нас приносилась колонна одинаковых черных автомашин. Красивые, такие. И все с синими проблесковыми маячками и визгом на всю ивановскую. Вместо цифрового обозначения региона у них на номерах были гордые российские флаги. Почти такие же красивые, как французские, только похуже. На лобовых стеклах тоже крупные российские флаги, а рядом буквы ГД. «Избранники!» — смекнул я. Но на всякий случай осведомился у тэксмена. Он-то верней знает.
Тот хмыкнул.
— Какие такие избранники? Какие такие депутаты? ГД расшифровывается очень просто. ГД означает гады.
Это знаменитая традиция такая старинная с начала прошлого века их по-особому метить из осторожности. Видишь, на красный прут.
Вот это да! Не все еще в этом мире потеряно, если существуют приметы отличать плохих людей от хороших, а добрых от злых. Если б все было так запросто.
Для себя я решил вызубрить все местные традиции и тонкости, чтобы не выглядеть в следующий раз перед очередным «чужим» полным профаном. Мне и так было достаточно стыдно за свою неосведомленность. Надо ж было так брякнуть: «Избранники!»
