А они всё сидят. Они всё питаются. Они всё общаются.
За столиком рядом со мной обычная пара: молодая девчонка в лиловой кофточке с пятном от джема, и типичный левенький коммерок лет тридцати пяти. Абсолютно типичный. Заказывал он достаточно много. Конечно, официантка наша общая перед ним, как в раскадровочке, перемещалась. С этими было ясно. Девке в лиловой кофте было по вариантам здесь позиционироваться, ему после жратвы — подергать ее грудак и щеленку в уборной комнате, а потом отшиться на распасах. Завтра он опять будет жрать свинину в том же кабаке, где и семь лет назад, а она голосовать на Бульваре. Может быть, все и не так сложно. Он умрет от обжорства. Она лет через восемь, на очевидных клинах, которые проявятся при понимании, что никому уже не нужна. А время будет сверху петь: «Солнышко-солнышко, люди-люди, добро да любовь, тайм нас рассудит». И тоже, может, тогда все откинемся без лишних терок и депрессняков.
А вот Латина здесь сегодня не было и никогда здесь больше не будет. Наверное, он уже далеко-далеко, высоко-высоко. С Латином-то как раз все будет хорошо. Потому что он хотя бы отчетливо понимал, что есть ярко выраженный драйв, и есть ярко выраженный не драйв. Он никогда не сядет здесь ни за какой столик, не закажет себе пиво, не спросит у меня зажигалку. Латин не улыбнется шкодливой улыбкой какой-нибудь тине и никогда глупо не поглумится надо мной. Интересно, где же он сейчас шляется? Но я знаю, что он откуда-то все видит. И более чем видит — он понимает. Самое обидное, что все эти олигофрены вокруг все равно останутся такими же. Вот это уж действительно несправедливо.
За другим столом еще пара особей, тоже парень с клавенкой. Радостные такие. Их глаза настолько светились радостью, что было чему подивиться. Парень давал ей время от времени прикуривать, галантно ручки гладил и тихим голоском вкрадчиво грузил ее всяко-разно на разводняк. Тина привычно и покорно выслушивала бредятину и согласно кивала.
Впрочем, перед тем как смыться, лучше, понятное дело, наглотаться ломтиков жизненки по самые баклы. Да и по творческому замыслу бога есть три миллиарда «чужих» как твоего пола, так и три миллиарда противоположного. А такой замысел уж явно неспроста, верно?
Вот эти двое простачков за столиком… Это всегда так начинается. Взгляды… цветы… разговор при свечах… интерес… надуманные мечты и дешевые прогоны… А все равно ведь нажрутся пойлом в коматоз, налижутся друг у дружки слюны, косметики и пота, рухнут куда-нибудь лапать, хватать компаньона за разные куски по периметру оболочки. И разругаются еще в хламешник с утреца несомненно.
Однако такая развернутая диспозиция прибавила мне хорошего настроения. Единственное, что здесь еще бесило, так то, что все посматривали на меня с примерно таким выражением морды лица: «Уж я-то знаю, чего тебе не хватает, парень…»
Впрочем, именно поэтому ты их и терпеть не можешь. Каждый день они выбрасываются на улицу с лозунгошкой нехитрой: «Я живой! Вот еще один многообещающий денек!». Но для подтверждения лозунга им нужно собираться стаями. И чем крупнее стая, тем лучше. Озираясь, они набиваются в концертные залы, театры, дома, кафе, институты, банки, офисы и могилы.
А вот мои милые друзья, суки, к тому же ни копья не скинули по счетам. И хотя я тоже смог вкусить все великолепие еды, счет был астрономический. За столько рыл-то наших! Официантка улыбалась так радостно и злорадно, что все было ясно. Именно для этого мгновения она и жила. Это все, что ей оставалось. Видимо, в эти божественные секунды она общалась с ангелами.
Но тут, что меня искренне обрадовало, драка в кафе завязалась. Какие-то отчаявшиеся в своей жизни парни вдруг стали ловко насаживать друг друга на свои конечности. И вроде безо всяких видимых причин, но с крайней озлобленностью. Они били даже не в другие жизненные субстанции, а били прямо в себя, в свое конкретное одиночество. Наверное, они заранее сюда собрались именно для этой цели. А их девки так откровенно радовались за открытое проявление их космической тоски, как будто они сидели на какой-нибудь комедии или водевильчике. Они, видимо, считали их мальчиками что надо. Но это лишь пока их не трогали. Тогда они сразу визжать начали. Хватит, мол. Но поздняки… В них уже летели тарелки, стулья… рушились стены… мимо пролетали люстры… кометы… облака… моря и целые континенты… Что-то захлюпало… Они все уже были среди звезд. Как оказалось, это делается запросто. В пять сек. И лишь когда брызнула красная гниль, я немного забеспокоился. За свою шкуру, разумеется. С пылу, с жару эти отважные люди могли принять и меня за такого же, как и они, скота. Тут же вполне определенно цифранулось — пора сваливать. Рвать когти! И немедленно!
