Как странно это прозвучало для нее «Мы не прощаем тех, кого любим».
Музыка Билла Эванса в сопровождении симфонического оркестра рядом с ними… «Time Remembered».
Элизабет вновь была заворожена и очарована игрой Билла!
– Не прощаем, – Сказал ей Лино. – Мы ждем от них того, чего не ждем от других – преданности, чуткости, защиты. Не дождавшись… не понимаем – они же должны были почувствовать!
– Но не почувствовали. – Печально сказала она.
– Тебя тоже не почувствовали?
Он курил, стоя у окна, очень высокий, мощный, с широченными плечами.
– Меня не чувствовали слишком часто, – Без горечи сказала ему Элизабет. – Но, Лино… наверное, я тоже чего-то не почувствовала – никто не виноват, мы просто друг друга не поняли!
Странно он посмотрел на нее, мужчина по имени Анджолино.
– Как ты этому научилась, всем всё… понимать?!
– У меня не было другого выхода – я не хотела умирать от непонимания!
Элизабет посмотрела на книгу, лежащую на его рабочем столе «Сон в красном тереме», и вспомнила «Судьба человека так же изменчива, как ветер и тучи – кто утром несчастен, может к вечеру стать счастливым».
Она улыбнулась, и подумала, да, это так! Может. Счастье человека не зависит ни от кого, только от него самого – только от его умения находить свою радость в этой жизни.
Лино раздавил сигарету в пепельнице, подошел к ней, сел рядом…
– Ты права – нет ничего страшнее, чем умирать от непонимания! Я бы назвал это непонимание тоской. Я вижу эту тоску в глазах онкологических больных.
Он нежно взял ее за руку.
– У тех, кто начинает… разбираться, тоска проходит.
Лино мягко улыбнулся, заглянул ей в глаза.
– Ты сказала мне «Никто не виноват, мы просто друг друга не поняли»… Все правильно – не нужно искать виноватых, нужно разобраться в себе!
Билл Эванс «Valse».
– Нужно понять – почему, почему тебе так больно, чего ты ждал, и способен ли человек разочаровавший тебя, дать тебе то, что ты хочешь. А ты способен???
Он смятенно улыбнулся.
– Человек слишком сложное творение. Или тварь???
Снег шел стеной, быстро падая на землю крупными хлопьями…
Элизабет посмотрела на Лино – он спал лежа на животе, нагой, шоколадно-смуглый, большой.
Как этот мужчина красив! Если бы не он, она бы не проснулась. Если бы не Анджолино Гаравани, она бы не стала ничего менять!
Когда она сказала Джейку, что хочет развестись с ним, он ее не понял. Ему казалось, что не любя его, она тем не менее им довольна. А она была недовольна, не им – собой. Вечная рефлексия зомбированного человека!
Самым страшным – для нее, было… была, мысль, что она ошибается, что она стерва, сука – что она кого-то обижает (просто сволочь), что ее желание жить пусть одной, но по-своему, с чистой совестью, глупо!
Бальтазар сказал ей «Человек способен жить без любви. Любовь не главное. Главное семья» и она соглашалась с ним почти до тридцати лет, а потом… она вдруг подумала, почему ты не женился вновь? Если человек способен жить без любви-любовь не главное-главное семья, почему?!
Ты тоже не можешь ни на кого смотреть, да!?
Элизабет вновь взглянула в окно, на снег – все было белым…
Она вспомнила, как Лино сказал ей «Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы изменить свою судьбу! Кто я, Элизабет, трус?! Слабак?! А может, просто дурак?!»…
Что она ответила ему?
– Иногда, чтобы изменить свою жизнь, нужна целая жизнь. И это не значит, что ты ничтожество – это значит, что … можно было терпеть.
– Терпение… – Сказал он задумчиво. – Терпение это ребенок Надежды. Из надежды рождается терпение. Не знаю, что это было, надежда, или все-таки терпение… брак с Алиной – не отношения, а брак…
Лино закурил бразильскую сигару Danneman.
– Я не пытался вырваться.
Он улыбнулся с мрачной самоиронией.
– Никто из моих… знакомых, не был по-настоящему счастлив в браке. У меня не было примера, жена!
Он немного повеселел, но желание оправдаться смущало его – оправдаться не перед ней даже, а перед… годами, жизнью, любовью, судьбой!
Элизабет вдруг поняла… нам (людям) может быть многое дано – долгие годы, хорошая жизнь, прекрасная любовь, великолепная судьба, но… мы не берем, не потому, что не можем, а потому, что мы зомби.
