— Вам нехорошо? — Бэбэ зашарил по карманам в поисках валидола.
— Благодарю вас, я совершенно здоров.
По соседству двое румяных, сбив шапки на складчатые холки, мерились силой. Пыхтели, выкатив глаза, намертво сцепив ладони, упёршись локтями в скатерть, рыжую от соуса. С кухни слышалось: «Вы мне это бросьте! Кто мне это тут распоряжается? Да я в обком — где телефон?» Валерий Серафимович Сычёв со свойственной ему энергией выбивал добавку к пиршеству. За окном мужики в тулупах брели шеренгой вдоль дорожки, ведя перед собой жестяные скребки — подлечивали к завтрашнему дню израненный лёд.
После ужина Томка находилась в номере Анатолия Кречетова. Сидела на постели в тренировочном костюме, лохматая и босиком. Старалась сдерживать вздохи, чтобы не мешать Толеньке. Он писал за столом, зачёркивал, перебеливал — готовился к выступлению по телевизору, с обобщением того, что случилось за день на спартакиаде. Местная студия упросила оказать ей такую честь, за ним присылали машину, увозили на съёмки, и днём горожане, бросив все дела, спешили увидеть его и услышать. Иногда на время отлучки он Томку запирал у себя в номере, и она прибиралась там, как дома, — блаженствовала.
В дверь поскреблись.
— Кого там несёт, — недовольно буркнул комментатор.
Возник круглый человечек с начёсанными на плешь редкими прядями, большими непропечёнными губами и ушами, большими, лохматыми.
— Добрый вечер, — робко молвил «губошлёп». — Казните, ежели помешал.
— Казню, — ответил комментатор грозно, но шутливо.
— Позвольте вас на минуточку. Конфиденциальный разговор.
Томка обмерла.
Визитёр под ручку проводил Кречетова в отдельный, этажом ниже, номер, где стол был сервирован легко, но аппетитно: тускло блестели на тарелке ломти копчёной рыбы, красовалась пара пива.
— Милости прошу. Зная вас по выступлениям, осмелился завязать личное знакомство. Теренин Семён, мастер спорта, тренер по лыжным гонкам среднереченского производственного коллектива. Из Среднереченска мы, — пояснил он, — прядём, так сказать, и ткём для народа. Да вы попробуйте рыбку — тает. Местный деликатес, природа у нас богатейшая, а рыбалка, особенно в летнее время, королевская, даже принц один посещал, из государства Востока. Вот удостойте в отпуск — катерочек вам будет почище, чем у принца, а после — банька, собственная моя. Что эти сауны, одни разговоры — русской бане цены нет: благоухание.
Молол, молол какую-то чушь. Впрочем, рыбка действительно оказалась на славу.
— Не скрою и свой интерес. Но не личный! Общественный, так сказать. Вот вы обозреваете соревнования. И справедливо отмечаете: спартакиада — это большая школа передового опыта. А ведь можно делать популярные консультации. Опытных специалистов. Именно по массовому спорту, его организации. Я у нас в городе проводил беседы в коллективах — так ведь глаза людям открывал. Могу наметить темы и тезисы. Завтречка занесу, не возражаете?.. Рыбки-то, рыбки с собой, у меня уж завёрнуто. Сам-то побегу девонек своих укладывать. А то как отбой, у них хи-хи, ха-ха и прочее, а режим в спорте — закон. Я же им как отец, за каждую душа болит. До свиданьица.
— Чего он? — спросила Томка.
— Взятку дал, — засмеялся комментатор. — На экран приспичило. А поскупился дядя, мог бы и ещё парочку лещей добавить, фиг ему, а не телевизор.
«Нет, не знал Толенька, и хорошо, что не знал, как одаривает Семён нужных людей. Лещ — крючок, приманка же — она, Томка, через неё и решил подлезть, тут его подлый расчёт, что она, уличённая, позаботится и поспособствует. Не обломится», — решительно подумала она.
Зазвонил телефон.
— Через пять минут выхожу.
— Ты рубашку в полосочку надень, — попросила Томка. — Тебе очень личит. А меня не запирай, ключ оставь, я у своих варёной картошечки возьму, как раз под леща.
— Решила больше не конспирироваться?
Она подбоченилась, тряхнула рыжей гривой, прошлась дробушками:
— А мы, фабричные девчоночки, вот как поём: однова живём. — И отвесила земной поклон: — С тем и примите.
«Больно ты распетушилась, — подумала, когда он ушёл. — Потом бы не заплакать». Что-то смутное, дерзкое подходило в ней, как на дрожжах. Оно и побудило её в свою комнату вплыть павою. Побудило игриво поинтересоваться у Светки, сварилась ли картошка, и велеть завернуть хорошенько: «Чтоб горячая была». Так раскомандовалась, что оробелая Светка принялась было чистить картошку, но Томка только махнула ей: «В мундире сойдёт».
