И что плохого в том, что на фоне всего сказанного, большая часть граждан, потомственных и приписных казаков, с их женами – берегинями и семьями (одна из основных почитаемых настоящими казаками ценностей), вспоминая свои корни, обращается к вере православной и добровольно желает жить по богоугодным канонам?
Каждое казачье подразделение, общество имеет свой приход, храм, в котором окормляется, соблюдая церковные традиции и каноны. А значит, его патронирует священник.
Посильно работая на благо возрождения казачьих традиций, я лучше понимаю, что главной ценностью в жизни была и остается любовь, прежде всего любовь семьи… Пока тебя любят – все переносимо, главнее этой мудрости еще не выдумано.
Возрождение казачества в этой связи вполне можно трактовать как возрождение народа.
О хитрости казаков слагали легенды. Рассуждая беспристрастно, надобно удивиться, как малыми напряжениями, как слабыми усилиями приобретена слава потомственного казачьего атамана Матвея Ивановича Платова, и легко весьма постигнуть, как нетрудно было принести большие степени пользы. Лесин в серии «Жизнь замечательных людей» приводит о Платове такую характеристику: «хитрый Платов ловким образом воспользовался бегством и слабостью неприятеля. Все успехи он приобрел малыми пожертвованиями: действуя отдельно, без участия прочих войск, не имея беспокойных свидетелей. Окружавшие его чиновники щедро награждены были за разглашения, с пользую его согласующиеся. Ничто не останавливало бегства неприятеля, преодоление препятствий приобреталось гибелью тысяч несчастных, и Платов по следам их, как вихрь пронесся к границам. Кампанию 1812 года он окончил с блеском и славою: дано достоинство графа, возданы разные почести. Войска Донского уважены заслуги, и казаки сделались удивлением Европы».
Сегодня возрождаемое в России казачество напоминает мне строки из «Отступления о партизанской войне» Л.Н. Толстого» представленное как действие «разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что вместо того, чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тот час же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе, это делали русские в 1812 году. Войну такого рода называли партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем, такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противуположна известному и, признанному за непогрешимое, тактическому правилу…. русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому, что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания… и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям».
Говоря строками русского философа Ивана Ильина «мукою четырнадцати поколений научились мы духовно отстаиваться и в беде, и в смуте; в распадении не теряться; в страдании трезветь и молиться; в несчастии собирать силы; умудряться неудачно и творчески расти от поражения; жить в крайней скудости, незримо богатея духом; не иссякать в истощении, но возрождаться из пепла и на костях; все вновь начинать «ни с чего»; из ничего создавать значительное, прекрасное, великое… и быстро доводить жизнь до расцвета».
Вот что такое казаки сегодня.
Разумеется, мнений может быть сколь угодно много.
Хутора Преображенского (отдельный Северо-западный казачий округ) заместитель начальника штаба по связям с общественностью и СМИ подъесаул Кашкаров Андрей Петрович
