Но, несмотря на указы и просьбы царя, донцы вновь ходили на море, взяли семь турецких каторг и пленили пашу, за которого потребовали выкуп 3 тысячи золотых. Чтобы навсегда прекратить эти набеги и запереть вход в море, турки засыпали рукав Дона Мертвый Донец, а на берегах другого рукава — Каланчи — построили башни и перекинули через Дон железные цепи. Однако казакам это не было помехой. Они прокопали из Дона, выше Каланчи, прямой канал-ерик в другой рукав, выходили в Черное море и продолжали разорять крымские и турецкие берега, как и прежде.
Чуть ли не ежедневно в Черное море выходили и чайки запорожцев. Так, в августе 1621 г. в морском бою запорожцы потопили 12 турецких галер, а остальных гнали до самого Босфора. Я не стал бы вспоминать об этом походе, если бы на борту одной из чаек не было бы молодого казака Богдана Зиновьевича Хмельницкого. Так прошел его первый боевой дебют.
Но не все проходило так гладко — два похода казаков в 1621 г. окончились неудачами. Ранней весной 1300 донских казаков и 400 запорожцев вышли в Азовское море. Атаманы Суляно, Шило и Яков Бородавка избрали целью похода город Ризе на юго-западном берегу Черного моря. Казаки взяли штурмом дворец паши, понеся большие потери. На обратном пути казаков застал сильный шторм, во время которого затонуло много стругов. Тут на них напала турецкая эскадра из 27 галер. Только 300 донцов и 30 запорожцев на восьми стругах прорвались в Дон и вернулись домой.
В июне 1621 г. шестнадцать чаек появились у Стамбула, в городе началась паника. Казаки прошли вдоль берега Босфора, разоряя и сжигая все села на своем пути. На обратном пути в районе устья Дуная произошло сражение казаков с эскадрой капудан-паши Халиля. Несколько чаек туркам удалось захватить. Пленных казаков публично казнили в городе Исакчи на Дунае в присутствии самого султана: давили слонами, разрывали галерами на части, закапывали живьем, сжигали в чайках, сажали на кол. Осман II с удовольствием смотрел на казни и даже принимал в них активное участие. Разъезжая на коне возле истязаемых казаков, он стрелял в них из лука почти без промаха, так как был искусным стрелком, а головы убитых казаков султан приказывал солить и отправлять в Константинополь.
В 1624 г. запорожцы совместно с донцами совершили поход на Трапезунд. Одновременно другой отряд судов напал на укрепления Азова. Весть об этом в Москву пришла с атаманом легкой станицы Старовым. Разгневанный Михаил повелел заточить Старова со товарищи в Кирилло-Белозерский монастырь, а на Дон 22 октября 1625 г. отправил очередную грозную грамоту: «И на великое подивленье, что вы нашего государского повеленья не слушаетесь. Вспомните, какая вам неволя была при прежних государях, особенно при царе Борисе; не только не могли в Москву приехать, но и в украинные города нельзя было вам показаться, везде вас ловили, в тюрьмы сажали… Мы же вам вольность учинили, атаманов ваших и казаков, которые приезжают с Дону, мы жалуем, велим видеть наши царские очи, бывать у нас у стола. А вы все наше жалованье и повеленье поставили ни во что.
В войне против польского короля вы не подали нам никакой помощи. Многие из вас ходят на Волгу, на Яик и на море, суды и бусы громят и многую шкоду делают, а вы их от того не унимаете… А нам вам за такие ваши грубости, жалованье давать не за что, и в города в ни которые вас пускать и запасы ни с какими из городов к вам ездить не велим»[124].
Получив эту грамоту, донцы порвали все отношения с Москвой и продолжали по-прежнему ходить вместе с запорожцами на море, громили Азов и отбивали у турок пленных христиан. Они периодически появлялись на Волге и Каспийском море и грабили там персидские и русские купеческие суда. Но в этих грабежах в основном участвовали казаки верховных городов, воровские, зачастую не подчинявшиеся приказам главного войска.
В 1627 г. донской атаман Епифан Родилов приказал этих ослушников выловить и доставить на суд войска на Монастырский Яр. Также велено было доставить всех «барыг», покупавших у воровских казаков награбленные товары и пленных и, в свою очередь, снабжавших им порохом и свинцом. Круг порешил таких воров бить ослопьем, а награбленное имущество отобрать. После этого донским казакам под страхом смертной казни было запрещено ходить на Волгу для воровства.
