Первый удар с этой новой позиции разразился 8 сентября над махошевцами, жившими между Лабой и Белой. Махошевцы, управляемые князьями Богортоко, были непримиримейшими нашими врагами и также участвовали с Джембулатом в нападении на село Незлобное.
Как только укрепление было готово, Антропов, оставив в нем часть гарнизона, с остальными войсками в ночь на 8 сентября сделал усиленный переход на Лабу и здесь остановился. По ту сторону Лабы начинались уже поля махошевцев. Антропов притаился в лесу и стал выжидать рассвета. Надо сказать, что при нем находилось несколько ногайских князей, только что изъявивших покорность. Каждый из них явился со своей конницей, – но не было конницы лучше той, которую привел с собой известный на линии вожак хищнических партий князь Измаил Алиев, исстрелянный и изрубленный в боях с казаками. Теперь он был проводником русского отряда и вызвался идти один на разведку в махошевские аулы. В ожидании его возвращения в отряде были приняты все меры, чтобы ничем не обнаружить засады.
Наступило утро 8 сентября. Взошло чудное осеннее солнце и ярким светом залило всю живописную равнину, расстилавшуюся за Лабой. Из всех окрестных аулов народ, вооруженный серпами и косами, стал выходить на уборку хлеба. Время было дорого, страдная пора подходила к концу – надо было торопиться. Горцы, весело разговаривая, рассыпались по полю, не подозревая, что смерть стоит у порога и что многие из них сами будут скошены прежде, нежели успеют скосить несколько колосьев. Трогательна беззаботная веселость человека, не знающего, что над его головой уже висит черная туча. Едва махошевцы принялись за работу, как под зеленым пологом леса каркнул старый ворон. Это был условный сигнал Измаила. Через секунду крик повторился, и вслед за ним, сверкая оружием, из темного леса вынырнула наша кавалерия; быстро перескочив Лабу, она в один момент очутилась на том берегу среди оторопевших махошевцев.
Но махошевцы были народ воинственный, они никогда не переступали за порог своей сакли, не перекинув через плечо винтовки, а в хищничестве им уступали пальму первенства даже закаленные в этом опасном промысле башильбаевцы. Поэтому-то, как ни внезапно было нападение нашего отряда, оно не всех захватило врасплох; только первые, попавшиеся казакам под руку жители, не успевшие сообразить опасности своего положения, были изрублены без сопротивления; остальные, находившиеся в середине поля, опомнились, сбились в кучу и, выхватив из чехлов винтовки, дали по казакам залп. Казаки, не дожидаясь второго залпа, кинулись в шашки, смяли толпу и обратили ее в бегство. Рассыпавшись по полю, линейцы скакали по всем направлениям и, настигая бегущих махошевцев, сбивали их с ног, рубили, топтали их конями или забирали в плен. Поле покрылось телами. Где гуляла коса – пошла гулять казацкая шашка…
Шум разгоравшейся битвы и выстрелы подняли на ноги всю окрестность. Первым прискакал на тревогу махошевский князь Богортоко с тремястами всадников. Рассыпавшиеся казаки не могли оказать никакого сопротивления; но, к счастью, почти в тот же момент и к нам подоспело подкрепление – из-за Лабы выручать казаков прибежала пехота. Появление штыков и барабанный бой, с которым пошли навагинцы, остановили горцев. Этой минутой воспользовались ногайские князья и кинулись на Богортоко. Едва махошевцы приготовились к отпору, как с другой стороны на них налетели успевшие уже собраться казаки. Старые кубанцы поныне рассказывают о гомерическом поединке, произошедшем при этой атаке между подпоручиком Мельгуновым, ординарцем Антропова, и махошевским узденем Мефедзьевым, известным вожаком хищнических партий. Пуля Мефедзьева, ударившись о ружье Мельгунова, разрубила его вдребезги и ранила офицера в грудь; Мельгунов – богатырь ростом и силой – одним взмахом шашки раздробил кольчугу и положил узденя на месте. Поражение махошевского князя было полное. Он потерял в этот день более семидесяти человек убитыми, сорок два пленными и до восьми тысяч голов скота. Поля, принадлежавшие махошевцам, были сожжены и вытоптаны.
