Посреди этой дикой, раздирающей сердце картины только старый священник и дьякон одни не потеряли присутствия духа. Они не уподобились тому наемнику, который не радеет об овцах и бежит при виде грядущего волка, а, напротив, душу свою положили за свою паству. Не заботясь о личной безопасности, предоставив промыслу Божьему печься о своих семьях, оба они бросились в церковь, чтобы спасти Святые Дары, – и оба на пороге святого храма, так сказать, на своем духовном посту, пали под ударами неприятеля. Несчастные семейства их были взяты в плен и погибли без вести. Воспоминание о достойном пастыре и дьяконе сохранилось доныне, но имена их, к сожалению, не дошли до потомства. Пожар не пощадил и церкви. Она сгорела вместе со своей святыней, и то, что спаслось от огня, было расхищено горцами.
Когда войска приблизились к Незлобному, печальное и потрясающее зрелище представилось их глазам. Неприятеля уже не было на месте катастрофы, селения также не существовало. Там, где за час перед тем на предрассветном небе вырезывались дымовые трубы скромных крестьянских изб и торчали высокие колодезные журавли да конусообразные стога сена, – теперь на просторе бушевало огненное озеро, и над его волнистой поверхностью, подобно маяку, высилась, охваченная сверху донизу огнем, колокольня. Но вот рухнула и она. Целым снопом вырвались из пламени белые искры и тотчас же в нем затонули. На одной из улиц, куда с великим трудом пробрались казаки, валялись обгоревшие, обуглившиеся трупы жителей. Некоторые из них до того были обезображены огнем, что невозможно было определить, какому возрасту и полу они принадлежали. Имущество все погибло, и то, что не было расхищено горцами, стало жертвой пламени.
Удовольствовался ли Джембулат разгромом Незлобного или он замышлял новое нападение – из положения, занятого им утром 9 июня, ничего нельзя было заключить. Джембулат имел достаточно времени, чтобы отступить, избежав встречи с нашими войсками; но он не отступил, а, напротив, остановился на высокой горе и занял позицию верстах в пяти за Марьевской. Отсюда до Горячих Вод один переход, и посетителям наших минеральных групп могла угрожать серьезная опасность. Впоследствии, по прошествии многих лет, горцы рассказывали сами, что они рассчитывали смять казачьи отряды и затем снести с лица земли новый, только что зарождавшийся тогда городок Горячеводск. Радионов тотчас повернул на неприятеля. К сожалению, наши отряды от Незлобного пошли эшелонами и растянулись на значительное расстояние. Впереди с двумя сотнями волжских казаков и конным орудием скакал майор Казачковский – офицер испытанной храбрости. При этих же сотнях находились два других доблестных офицера: войсковой старшина Страшнов и сотник Селивантьев, два богатыря, слывшие грозой чеченцев, у которых имена их пользовались общей известностью. За Казачковским с Донским полком и четырьмя орудиями следовал сам Радионов, а еще далее – майор Канивальский вел свой Хоперский линейный казачий полк.
Сближаясь с неприятелем, волжские казаки приняли несколько влево, чтобы очистить место для следующего эшелона. Радионов тотчас выдвинул четыре орудия: но как только они открыли огонь, горцы начали резать пленных – и артиллерия принуждена была замолчать. Не видя другого исхода, Радионов поджидал только Канивальского, чтобы начать решительную атаку. Но Джембулат, видевший со своей возвышенной позиции растянутое положение наших войск, не стал выжидать нападения, а сам со всеми силами ударил на волжцев. Майор Казачковский вынесся вперед с конным орудием, но только что обдал неприятеля картечью, как в тот же момент и сам он, и пушка – все было поглощено нахлынувшей массой всадников: Казачковский был изранен, прислуга перебита, орудие опрокинуто вверх колесами, и две тысячи горцев насели на две сотни волжских казаков прежде, чем те успели выхватить шашки. Войсковой старшина Страшнов и сотник Селивантьев были изрублены первыми. Казаки не устояли, дали тыл – и тела двух богатырей остались в добычу неприятелю.
Между тем на помощь волжцам уже скакал весь Донской полк Радионова. Джембулат, не имевший уже более противника с фронта, быстро повернул на него свою партию, и обе стороны столкнулись на полном карьере. Закипела отчаянная рукопашная свалка. Старики, которых еще немало в волжских станицах, рассказывают, что при ударе о панцири казачьи пики разлетались в куски и донцы оставались безоружными. Сам Радионов, человек гигантского роста и замечательной силы, был впереди. Его окружило человек десять горцев; он долго отбивался, нанося своей богатырской рукой смертельные удары, но наконец выстрел в упор ранил его в шею. Он пошатнулся в седле, а в этот момент другой горец одним ударом шашки, ударом феноменальным, отрубил ему ногу; нога упала на землю, и тогда упал с коня и Радионов. Горцы обступили его и изрубили в куски. И так, менее нежели в четверть часа, казаки лишились трех богатырей, составлявших лучшее украшение Донского и линейного войск. Полк Радионова бежал в беспорядке; орудие, потерянное Казачковским, осталось в руках неприятеля.
