Кавказ - страница 91
Сатанинский план удался: с одной стороны подоспели мнимые христиане, ученики графа Толстого, разожгли раздор в духоборческой среде и довели ее до истерии; одновременно ревнители православия усилили свою проповедь, в неудачный момент, когда она только ожесточила упорствующих; некоторые кавказские власти проявили башибузукскую жестокость к ошалевшим, сбитым с толку духоборам, причем особенно отличились служилые туземцы , якобы ревнующие о порядке, а на деле жаждавшие русской крови, русских страданий. Трагедия завершилась выселением нескольких тысяч духобор в Канаду, где они окончательно обезумели и теперь погибают.
Мне довелось несколько дней подряд видеться и подробно разговаривать в Тифлисе с двумя партиями духобор; одна состояла из женщин и детей, которых правительство отправляло, в сопровождении полицейского чиновника, в Якутскую область, куда сосланы были главы этих семейств; вторая партия — несколько мужчин, отправлявшихся в Батум для подготовления отъезда жителей деревни Терпение в Канаду. Женщины, с которыми пришлось беседовать, поразили меня тайной душевной приверженностью к православию ; некоторые из них плакали, глядя на изображение распятого Спасителя, и признавались, что несколько лет тому назад, когда вся эта гнусная история еще не начиналась, они, тайком от мужей и старейшин общины, хаживали в православную церковь, когда бывали в городах по делам или состояли в услужении у православных. Духоборы-мужчины такого рода чувств не проявляли, но зато признавались, что охотно бы остались в России, так как получили от своих единоверцев, ранее уехавших в Америку, весьма неблагоприятные сведения. Оказывалось, например, что за проезд пришлось заплатить втридорога, а помещение было не лучше, чем на прежних невольничьих кораблях. Вдобавок, лица, явившиеся подстрекателями к выселению и распорядителями в этом печальном деле, устроили очень хитро: распределяя эмигрантов по различным партиям, разлучали детей с родителями, мужа с женою, брата с сестрою и т.д. Стоило уехать одной партии, чтобы другая, даже при заметном нежелании покидать Россию , пустилась в путь, под давлением семейных обстоятельств.
Отъезд был сопряжен с беспощаднейшим разорением, а в некоторых селениях — прямо с издевательством над русскими людьми. Например, в селение Терпение должна была прийти на смену духоборам партия так называемых «иногородних» с Северного Кавказа. Эти русские люди могли бы купить у выселявшихся духобор по дешевой цене много хозяйственной движимости. Кроме того, на месте уже ожидали некоторые русские люди, пришедшие искать свободной землицы и видевшие, что она, так сказать, через миг станет свободной. Между тем, партия иногородних была задержана на несколько дней, прочих переселенцев ни к чему не допустили, а ликвидацию духоборческого имущества произвели неизбежные армяне , покупавшие целые скирды хлеба за рубль, коровку за 2 — 3 рубля и прочее по соответственному тарифу. Окна и двери срывались с петель, домашняя утварь прямо уносилась. Плачущие духоборы говорили плачущим православным:
— Хоть бы вам все это досталось! Все же вы наша кровь! Да только видать, что нашей крови здесь не житье…
Выселение было, конечно, актом отчаяния; но кто видел хоть десятую долю тех ужасов, которыми оно было вызвано, тот сам, быть может, почувствовал бы потребность… уехать куда-нибудь. Нельзя не проникнуться и чувством озлобления против яснополянского барствующего мыслителя, являющегося одним из нравственных виновников этого тяжкого народного бедствия.
Поразительно, между прочим, что многие духоборы, действительно исстрадавшиеся во время перипетий этой драмы, вместе с тем заразились любовью толстовцев к рекламе и не без тщеславия говорили, что о них, мол, много в газетах пишут, особливо за границей. Христианское смирение и реклама, казалось бы, не особенно совместимы.
