— Я знаю эту квартиру, — пробормотал я.
— Что? — спросил Денисов. — Какая квартира?
Еще бы мне ее не знать… Одна из квартир. Другая была на Кутузовском, в двадцать шестом доме, том самом, где когда-то жил генсек. Третья — на Тверской, в доме, где квартировала Алла Пугачева.
— Знаешь, майор… Теперь я уж точно ничего не понимаю.
Телефон, чей номер висел в памяти моего мобильника, был мне в самом деле хорошо знаком — он стоял на мраморном столике в просторной, светлой гостиной, обставленной антикварной мебелью из карельской березы.
И именно по этому телефону звонила с моего мобильника Бэмби, прежде чем унестись в аэропорт.
Я попросил Денисова оказать мне еще одну услугу — опять информационного свойства — и положил трубку.
Есть в картотеке запахов, рассортированных в архивах моей памяти, один особый — это запах бедности. Что в нем? Сладковатое дыхание рассохшегося, потяжелевшего под грузом долгих лет мебельного дерева, в которое тонко вплетаются пары нафталина над ветхим тряпьем в платяном шкафу и стопками изношенного постельного белья. Кривая физиономия стоптанного башмака, неряшливо, носком ботинка, отколупнутого с утомленной ноги и опрокинувшегося скошенным каблуком вверх на пыльном коврике у порога. Кисловатый выдох пустой пивной посуды, скопившейся в углу на кухне. Сухой, шершавый аромат черствой хлебной корки на застеленном старой газеткой кухонном столе. Прохладный зевок холодильника, открывающаяся дверца которого дохнет на тебя запахом прокисшего молока. Сухая, обратившаяся в горьковатую пыль земля в цветочном горшке на подоконнике. Грубый помол дешевого папиросного табака. Пыточное журчание воды из прохудившегося, подернувшегося отвратительной влажной слизью сливного бачка в туалете. Чавкающая походка механизма в допотопном будильнике на облупившейся прикроватной тумбочке… Предчувствие этих звуков и запахов тронуло меня уже в тот момент, когда я, набрав в середине следующего дня тот телефонный номер, что был указан в тонкой школьной тетрадке, услышал на том конце провода надтреснутый мужской голос.
Я попросил позвать к телефону Лизу, собеседник деревянным тоном сообщил, что ее нет дома. Представившись школьным приятелем — мы устраиваем встречу одноклассников, — я напросился в гости, но — вот ведь память худая! — забыл адрес.
Причуда состояла в том, что жила Лиза совсем неподалеку от того дома, контуры которого вчера ночью выстроились в памяти. Нужный мне дом располагался в паре минут ходьбы от того угла, к которому некогда плавно швартовался отделанный внутри кожей «мерседес».
Узкий, метра полтора шириной, проход между огороженными железным заборчиком газонами вывел меня в тыл старого, сложенного из красного кирпича семиэтажного дома и вытолкнул прямо к огромному помойному контейнеру с белым клеймом «Theuerzeit» на боку. Возле него в напряженной позе стояла женщина лет тридцати, вполне интеллигентной наружности. К ногам ее жались три объемные пластиковые сумки. Ее застывшая поза, отсутствующий вид и то главным образом обстоятельство, что она нисколько не смущалась тех малоаппетитных паров, что витали у распахнутой пасти контейнера, меня озадачили. В чреве помойки возникло какое-то шевеление, у кромки стального люка показалось лицо мужчины — опять-таки вполне приличное. Он протянул женщине пару пустых пивных бутылок и опять пропал в недрах железного ящика. Она наклонилась, аккуратно укладывая посуду в одну из сумок. Я закурил, краем глаза следя за парочкой явно помойного вида персонажей, направлявшихся в нашу сторону из глубин двора, — их ветхие лица казались грубо вылепленными из бурого папье-маше. Лениво, на блатной манер жестикулируя, они стали о чем-то полемизировать с женщиной, то и дело хватая ее за руки, она беспомощно вертела головой в поисках если не помощи, то, во всяком случае, сочувствия.
Наши взгляды встретились. Меня поразила прозрачная ясность ее светло-серых глаз.
В этот момент ожил мой мобильник. Я достал его из кармана, поднес к уху и как-то разом обмяк, не то чтобы услышав, а скорее, почувствовав звук знакомого дыхания — она, по обыкновению, некоторое время молчала, слабо дыша в трубку, потом подала голос:
