— Ну и какой у нас план? — спросил я. — Встретимся, немного посидим в какой-нибудь кафешке и выпьем пива?
— Увы, я не могу сегодня. Давай перенесем.
Я вдруг припомнил события прошлой ночи: паркинг рядом с клубом, белый микроавтобус, стайка ночных бабочек, впархивавших в салон.
— Паша, ты мог бы оказать мне услугу?
— Если ты попросишь устроить тебе липовые права, отмазать за езду в пьяном виде или снабдить проблесковым маячком, то я — пас.
— Да нет, ничего такого. Я ведь знаю, что ты у нас последний герой.
Я живо представил себе, как его голубые глаза на мгновение похолодели — так всегда бывало, когда кто-то покушался на его веру в торжество добра и справедливости. Помнится, когда-то в прошлой жизни, посиживая в каптерке в ожидании заветного дембельского дня, мы с ним не раз об этом говорили… Он искренне полагал, что человек человеку друг, товарищ и брат, а вовсе не волк. Что вор должен сидеть в тюрьме. Что быть бедным, но честным — достойно. Ну и так далее. Я так не считал, потому мне было проще жить. А ему, кажется, не очень — тем более на его службе.
— Ну так что тебе нужно? — поинтересовался Павел.
— Да так, ерунда. Пробей по своим каналам один номер. Это белый микроавтобус.
— Зачем тебе?
— Ну ты же знаешь. Я ведь ночная птица. Летел себе вчера над центром, в районе Сретенки, и кое-что видел. Эта машинка проскочила под красный сигнал светофора. И едва не сбила какого-то пьяницу.
Насчет нарушения правил: и пьяницы я соврал, но иначе не мог объяснить свой интерес к белому микроавтобусу.
— Ладно, подожди у телефона.
Отсутствовал он минуты три. Наконец в трубке послышался его голос:
— Есть такая машинка. Зарегистрирована на фирму «Диана». Кстати, вчера ночью ее останавливали. Она притормозила на светофоре, все вроде нормально… Но инспектору показалось странным, что из салона доносились женские визги. Он проверил документы. Все в порядке. Потом заглянул в салон. Там было несколько девчонок. Они сказали, что возвращаются со дня рождения и немножко повздорили из-за какого-то пустяка. Наш парень их отпустил с миром. Орать в машине правилами не запрещено.
— А что за «Диана»? — спросил я.
— Обычное акционерное общество. Владеет несколькими кафе в спальных районах, у метро. У «Кантемировской», еще где-то… — Паша помолчал. — Да, кстати… Уж если ты летал над центром, в частности в районе Сретенки… Ничего не заметил?..
Я поперхнулся — Паша назвал переулок, в котором нас ночью остановили странные ребята в милицейской форме.
— А что? — спросил я, откашлявшись.
— Да нет, ничего… — Он мягко улыбнулся — я это почувствовал по его интонации. Наверняка в этот момент на его щеке проявилась детская ямочка.
— Ты знаешь, кое-что заметил! — Я откинулся в кресле и устремил взгляд в потолок, — Да, там стоял желтый «фольксваген». Дверцы распахнуты, никого в салоне нет. Мне это показалось странным. Пустая машина среди ночи. А что? Этот «жук» числится в угоне?
Паша ничего не ответил.
— Наверное, пацаны, — продолжал я, — выпили, угнали тачку, покатались и бросили.
— Ну если это пацаны, — раздумчиво, словно обращаясь к самому себе, произнес наконец Паша, — то пацаны серьезные… Там рядом небольшое офисное здание. Ночной сторож позвонил в милицию и сообщил, что прямо у дверей офиса кто-то дерется. Совсем неподалеку как раз находилась милицейская пээмгэ. Ну ребята быстро подъехали. И нашли парочку, как ты выражаешься, пацанов.
— А в чем проблема? — деланно-равнодушно поинтересовался я.
— А в том… — Паша, видно, набрал в грудь воздуху, — что эти пацаны были в форме автоинспекторов… Но за нашим департаментом эти ребята не числятся.
— А третий?
— Третий? — удивился Паша.
— Да, забыл сказать. Там в подворотне стоял джип. За рулем его был какой-то человек. Он спал, навалившись на руль. Хотя, возможно, мне просто померещилось.
— Похоже, третий тебе в самом деле померещился. Когда приехали ребята, никакого джипа там не было… И вот еще что… Менты пошарили вокруг. И нашли за забором ствол. Пистолет Макарова… Эй, ты что?
Когда смысл последней фразы дошел до меня, мое внутреннее «я» уже выдало сигнал тревоги, глаза густо пожелтели, а рассеянное дневной полудремой зрение мгновенно заострилось. Смутный шепот инстинкта предупреждал об опасности.
