— Так они из одной команды? — удивленно пробормотала Бэмби, прижимаясь ко мне.
— Ага. Точнее — из одного отряда. Lepidoptera.
— Что? — отшатнулась Бэмби.
— Чешуекрылые. Бабочки, иными словами. Что касается этих — они явно бабочки ночные…
— Ты хочешь сказать… Они проститутки?
— Нет, это группа целомудренных монашек, возвращающихся в свою обитель после ночной молитвы. Везет же им — развозят на приличном транспорте. Кстати о транспорте. Мне надо бы тебя проводить до дома. Но метро давно закрыто. Мы пойдем пешком?
В ответ она молча покрутила на пальце ключи, и застрявший в густой кроне липы свет фонаря пятном отпечатался на ее лице — оно сделалось незнакомым и загадочным.
Призового «жука» уже выкатили из подвала, — должно быть, позади здания имелось нечто вроде пологого пандуса.
— Зачем ты ввязалась в драку? — спросил я, когда мы уселись в машину и она вставила ключ в замок зажигания.
— Не знаю, — отозвалась она. — Просто я такая. Немного сумасшедшая. Сначала что-нибудь выкину, а потом начинаю думать. И переживать. И раскаиваться.
Она включила зажигание и, вслушиваясь в мерное гудение движка, улыбнулась своему отражению в зеркальце над ветровым стеклом:
— А впрочем, что касается этой маленькой машинки, то она не столько приз, сколько подарок.
Ее рука легла на рычаг переключения передач.
— Тебя удивляет это?
— Сказать по правде, да. Я впервые сталкиваюсь с ситуацией, когда за подарок приходится драться.
— Я не вполне уверена, но, когда увидела эту машинку, сразу подумала об одном своем… — Она сделала паузу, подыскивая слово, но, видно, не нашла и произнесла обычное: — Об одном своем приятеле.
— В какой связи?
— Он на днях обещал мне подарить именно такую машинку. Такого же цвета.'
— И говорил о том, что за подарок придется заплатить купанием в брусничном желе?
В глазах Бэмби блеснул лукавый огонек, и она тихо рассмеялась:
— Нет… Просто он частенько произносит одну фразу: за все в этой жизни приходится драться.
— Ну это вряд ли откровение.
Она включила передачу, и машина тронулась.
Фонарь на мгновение окатил лобовое стекло скользким светом и тут же потух за спиной, будто срезанный под корень углом дома, у которого мы свернули в тесный и темный, плотно заставленный припаркованными машинами переулок.
Но я кое-что успел заметить — там, сзади.
— За нами кто-то увязался.
Бэмби удивленно покосилась на меня:
— Ты видишь затылком?
— Ну почему затылком… Я птица ночная.
— Ты странный, — бросила она, прибавляя газу. — И кто же за нами увязался?
Кто — не знаю, но автомобиль разглядел. Это был маленький черный «ренглер». Он тронулся с паркинга сразу вслед за нами. Возможно, я и не обратил бы на него внимания, если бы он не крался за нами тихой сапой, с потушенными фарами, почти растворясь в ночи.
— Да брось ты! — отмахнулась она.
Вела она машину типично по-женски — напряженно подавшись вперед и всматриваясь в бегущую перед фарами дорогу. Впрочем, в том, как она уверенно выкручивала руль, пока мы плутали в темных переулках, чувствовался неплохой водительский навык, потому я немного расслабился.
Да, размяк и слишком поздно среагировал, когда метрах в ста впереди вдруг возникли вспышки пунктирно нарезанного света.
Мы медленно, на самой малой скорости, обогнули огороженную металлической сеткой яму, вырытую посреди проезжей части — здесь шел ремонт подземных коммуникаций, — и покатили вперед: деваться было некуда, развернуться в тесноте переулка невозможно, так что пути к отступлению оказались отрезанными.
— Что? — вздрогнула она, когда я тронул ее за локоть.
— Автоинспекция. Жезл светящийся видишь?
Она сбросила скорость, остановилась. В свете фар возник человек в милицейской форме и, помахивая жезлом, направился в нашу сторону. Это был крепко сбитый, коренастый малый. В его исполненной уверенности поступи и пластике движений я безошибочно угадал человека из породы ночных охотников. От встречи с ним ничего хорошего ждать не приходилось, тем более что мы с Бэмби выпили.
— А, черт, — сдавленно пробормотала она, — у меня же нет документов на машину. И права я оставила дома.
— Ну иди сдавайся, делать нечего, — вздохнул я. — Объясни ему, что да как. Ничего, у меня есть с собой немного денег. Откупимся…
