— Без еды… Она плохо обошлась с Фаготом…
— Ты хочешь сказать, что она не ела четыре дня? Чертов кретин! Я велел тебе наказать ее, но не убивать! Она умрет через день-другой… Принеси супа… немедленно…
Гарэн склонился над ней и поправил платье на ее изможденном теле. Руки его были нежны, и у Катрин затеплилась надежда. Вероятно, он начинает сожалеть о том, что сделал с ней? Она подумала, что, может быть даже простит его, если он заберет ее сейчас из этого ада.
Через несколько минут Фагот вернулся с дымящейся миской. Гарэн приподнял Катрин, чтобы она попила.
— Осторожно… вначале выпейте супа…
Сухие губы Катрин жадно потянулись к горячему супу. Один, другой глоток… Понемногу жизнь возвращалась в ее больное тело. Выпив всю чашку до последней капли, Катрин почувствовала себя лучше и глубоко вздохнула. Она открыла рот, чтобы поблагодарить Гарэна за то, что он сжалился над ней, но как только он увидел, что она пришла в себя, сразу оскалился:
— Вы бы видели себя! Теперь уже ни один принц не взглянет на вас! У вас жирные и грязные волосы, серая кожа, и вы на все пойдете ради кусочка еды… как голодный зверек! Да, жаль, что я помешал Фаготу овладеть вами. Вы сейчас как раз ему подходите…
Вместе с силой Катрин обрела гордость. Не открывая глаз, она прошептала:
— Убирайтесь! Вы мерзкий негодяй… Я ненавижу вас!
— Хотелось бы надеяться! — воскликнул Гарэн странным фальцетом, который появился у него недавно. Жаль только, что ваш любовник вас сейчас не видит!
Ему было бы трудно узнать вас! Что произошло с прекрасной госпожой де Брази? Феей с черным бриллиантом? Она превратилась в костлявую кобылу с раздутым животом… Позволь заметить, что мне приятно это видеть, теперь я могу спать спокойно, не вспоминая о твоей красоте…
Он продолжал в том же духе еще некоторое время, но Катрин уже не слушала. Она желала только одного: чтобы он ушел и дал ей спокойно умереть. Она не открывала глаза, ей хотелось бы заткнуть и уши. Наконец Гарэну это надоело, наступило молчание, затем раздался стук двери. Она снова открыла глаза и увидела, что осталась одна. Гарэн и Фагот ушли…
Охапка веток горела в очаге, и перед молодой женщиной стояла миска с куском мяса и овощами. Она жадно набросилась на еду, но ей удалось заставить себя не есть слишком быстро и прожевывать каждый кусок, прежде чем проглотить. Ледяная вода в глиняной кружке казалась восхитительной после этой скудной еды. Катрин не утолила голод, но почувствовала, что стала гораздо сильнее, достаточно сильной, чтобы сесть и оправить платье и даже чтобы подойти к очагу и вытянуться на камнях около него. Тепло огня проникало в каждый уголок ее тела.
Увы, это не могло продолжаться долго, потому что в охапке дров, которую тюремщик бросил в огонь, не было больших поленьев. Но все же тепло проникло в закоченевшие больные ноги и руки Катрин. Очаг был тихой пристанью, райским уголком… Наконец Катрин оторвала полоску от подола рубашки и обвязала ее вокруг железного ошейника. Материя терла ей шею, но это было не так больно, как кованое железо. Она снова легла, вздохнув, положила голову на руку и начала засыпать.
Ей хотелось бы насладиться приятным светом еще немного, потому что к тому времени, как она проснется, огонь уже догорит, но она слишком устала. Сон смежил ей веки…
Почти тут же она снова открыла глаза, услышав громкий кашель где-то над головой. Что — то тяжелое упало в огонь, отчего поднялся сноп искр. Катрин отпрянула, боясь загореться, и зажала рот рукой, чтобы не закричать. Предмет, который только что упал в огонь, оказался человеком, и теперь он стряхивал с себя пламя, извергая страшные ругательства.
В темноте башни Катрин смогла различить лишь сильную фигуру, сбивающую маленькие горящие веточки, приставшие к одежде.
— Только так и можно было это сделать! — ворчал человек. — Черт побери! Ну и способ попасть в комнату! — Подумав вначале, что она, должно быть, бредит и у нее галлюцинации, Катрин оставалась на месте, не смея заговорить. Но потом странное существо подошло к ней, и она, несмотря на толстый слой сажи, тотчас узнала веселое лицо и копну жестких черных волос.
